Личный состав миссионеров на юге ДВ |
История Сахалина - Миссионеры | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Добавил(а) o_Serafim | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
10.06.12 16:41 | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Ипатьева А.А. Личный состав миссионеров Русской Православной церкви на юге Дальнего Востока во второй половине XIX - начале ХХ веков
Одним из направлений деятельности церкви была христианизация народов новоприсоединенных территорий с целью их прочного закрепления за Россией. Вместе с тем через миссионерство православная церковь решала свои прямые ведомственные задачи, вытекавшие из постулата, что православие является единственным правильным учением. В отечественной историографии проблеме миссионерской деятельности Русской Православной церкви на Дальнем Востоке во второй половине XIX-начале XX веков посвящено немного работ. С одной стороны, это обусловлено тем, что исследуемый период был современностью дореволюционных авторов и их внимание было обращено на более ранние периоды истории церкви, а с другой - периферийностью этой проблематики в советской историографии. В последнее время изучение миссионерской деятельности церкви стало одним из стержневых направлений региональных исследований историков. Появился целый ряд диссертаций, книг и научных статей, посвященных христианизации коренных народов отдельных регионов страны (Г.П.Мальцев - Сибирь; A.M. Сагалаев, Н.Ю. Храпова, Х.В. Поплавская, К.А. Молошков, В.А. Бикетов - Алтай; В.Н. Асачакова - юг Приенисейского края; И.Ю. Ванина - Восточная Сибирь; И.Л. Жуковская - Забайкалье; Т.В. Жеребина и B.C. Шишигин -Якутия; Г.В. Кудряшев - Поволжье и Приуралье). В 1989 году появилась диссертация А.Б. Никонова, посвященная анализу миссионерской деятельности церкви в общероссийских масштабах (1721-1917 гг.). Работы вышеназванных авторов позволяют выяснить общие установки, организацию, методы и приемы миссионерской деятельности. Большинство авторов правомерно выделяют период второй половины XIX века в особый этап в христианизации малых народов, обосновывая это переходом церкви к новым организационным формам, рассчитанным на постоянное действие миссии среди коренного населения, и, преимущественно, мирным методам. Более глубокое изучение миссионерской деятельности Русской Православной церкви на конкретном региональном материале привело к формированию позитивной оценки деятельности миссионеров, складыванию представлений о процессе христианизации как сложном и многогранном явлении. Не замалчивая негативных сторон миссионерской деятельности, историк И.Ю. Ванина отмечала, что христианизация "...способствовала новым явлениям в быту, способах хозяйствования, в определенной степени ослабляла родовые связи, расширяла контакты русского и местного населения. С христианизацией был связан процесс формирования национальной интеллигенции. Расширение кругозора, взаимное знакомство культур, приобщение сибирских народов к мировым гуманистическим ценностям - все это являлось положительным моментом христианизации". / Ванина И.Ю. Миссионерская деятельность Русской православной церкви в Северо-Восточной Азии (середина XVII - середина XIX вв.): Дис. канд. ист. наук. — Иркутск,1995. С. 227/. Однако автор не исследовал вопроса, насколько целесообразным было вмешательство русских в традиционную культуру коренных народов Сибири и нарушение их этнической и культурной самобытности в условиях российского государственного феодализма в Сибири. В целом, подводя итог освещению проблемы миссионерской деятельности церкви в отечественной исторической науке, надо отметить, что взгляды историков эволюционизировали по классической спирали. Если советская историография развивала негативно-оценочные установки демократического, в том числе революционного течений, то позитивные официальные и ведомственно-клерикальные оценочные суждения получили свое развитие в новейшей исторической науке. Во многом белым пятном в историографии темы являются вопросы, связанные с изучением кадрового состава миссионеров. Только о Митрополите Иннокентии, вся жизнь и деятельность которого была связана с Дальним Востоком, существует довольно подробная литература (И.П. Барсуков, Е.А. Сысоева, В. Степанова, А.П. Окладников). Хочется отметить, что дореволюционные и советские авторы были единодушны в высокой оценке подвижнической жизни преподобного Иннокентия, причисленного к лику святых Русской православной церкви в 1977 году. Также небольшие очерки о миссионере И. Восторгове и Владивостокском епископе Евсевии были написаны иеромонахом М. Польским и дальневосточным историком Г.В. Прозоровой. Целью данной статьи является анализ личного состава миссионеров Приамурского края, их роли в освоении вновь присоединенных земель и установлению культурных цивилизационных контактов между русским и аборигенным населением Дальнего Востока. Формирование церковной организации на юге Дальнего Востока во второй половине XIX века и необходимость развития миссионерского дела поставили перед Камчатским епархиальным начальством проблему комплектования штата дальневосточного духовенства. Обширные территории, многочисленный состав аборигенного населения требовали привлечения значительного числа священников. Начало формированию штата духовенства на Амуре положил архиепископ Иннокентий. В 1855 году он отправил представление в Синод, в котором сообщал, что "священник на Амуре только один - Гавриил Вениаминов, имеющий штатное пребывание в Николаевске. Кроме того, остался там на время с фрегата "Аврора" иеромонах Иона, который по слабости своего здоровья принял на себя заботу лишь о жителях Мариинского поста. И потому крайне необходимо и как можно скорее увеличить число священников только для исправления треб среди русского населения. ...Нужны еще два миссионера для проповеди по рекам Амгуни, Бурей и других, впадающих в Амур". / РГИА. Ф. 796. Оп. 132. Д. 2165. Л. 64 об./ Официальное присоединение Приамурья к России и распространение сведений о богатстве этого края, мягком климате и плодородных землях создали благоприятные условия для набора штата миссионеров. Иннокентий отмечал в 1859 году, что "желающих служить на Амуре много, более 50 просьб"./ РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 29. Л. 8 об./ В отчетах Камчатской, а затем Владивостокской епархий отмечалась нехватка кадров на северо-востоке Азии, на Камчатке и Чукотке. С перемещением епархиального начальства на юг Дальнего Востока, религиозная деятельность Русской Православной церкви здесь существенно снизилась. Это объяснялось незначительной заинтересованностью правительства северным регионом Азии во второй половине XIX века и переключением его внимания на освоение Приамурского края, более важного в стратегическом отношении. Поэтому количество духовенства в Приамурском крае росло несоизмеримо быстрее. Если до присоединения к России юга Дальнего Востока в Камчатской епархии было 22 священника, / Барсуков И.П. Иннокентий, митрополит Московский, по его письмам, сочинениям и рассказам современников. — М., 1883. С. 268./ то в 1869 году только в Приамурском крае их было уже З6./ РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 323. Л. 9./ Динамика роста численности православного духовенства на вновь присоединенных территориях Приамурья и Сахалина во второй половине XIX века выглядит следующим образом:
/Таблица составлена по: РГИА. Ф. 796. Оп.442. Д. 323, Д. 372, Д. 422, Д. 473, Д. 526, Д. 577, Д. 786, Д. 835, Д. 1671./
Как видно из таблицы, число духовенства за 30 лет увеличилось в четыре раза, причем наибольший рост происходил в 80-90-е годы ХIX столетия, что было связано с увеличением притока населения на Дальний Восток. В 1909 году во Владивостокской епархии числилось уже четыре протоиерея и 110 священников, а в Благовещенской - семь протоиереев и 91 священник. По численности паствы на одного священника дальневосточные епархии вышли на всероссийский уровень к 1909 году:
/Таблица составлена по: Полный православный богословский энциклопедический словарь. — Т. 2. — Ст. 334, 518, 956, 2168, 2401; Рубакин Н.А. Россия в цифрах. Страна. Народ. Сословия. Классы. — СПб., 1912. С. 78./
Таким образом, к началу XX века церковная организация на Дальнем Востоке полностью соответствовала традиционной структуре Русской Православной церкви. Однако необходимо учитывать низкую плотность населения и его рассредоточенность на огромных территориях, что создавало значительные трудности в деятельности духовенства. Анализ численности миссионерских кадров на юге Дальнего Востока существенно затруднен несовершенством епархиальных отчетов, которые далеко не всегда содержали сведения о числе миссионеров. К тому же распространенная практика совмещения должностей приходского священника и миссионера не позволяет с достоверностью вычленить официальное число миссионеров. Отчеты Православного миссионерского общества, к сожалению, тоже редко содержали информацию о численности миссионеров. Нам удалось разыскать только фрагментарные сведения по этому вопросу. В 1878 году на должности миссионеров в Приамурье состояло семь человек / РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 786. Л. 13 об./, в 1883 году – 14 / РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1005. Л. 41./, в 1897 году - 17 человек (в гольдском отделе - пять, в гилякском - пять, в корейском - пять и двое при походных церквях у тунгусов)./ РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1262. Л. 26./ В 1900 году во Владивостокской миссии состояло 11 миссионеров и одна ставка была вакантной, в Благовещенской миссии все 19 станов были укомплектованы./ Всероссийское православное миссионерское общество в 1900 году. — М., 1900. С, 41./ Основная часть миссионеров состояла в белом духовенстве, из черного духовенства в составе миссий во второй половине XIX века было шесть иеромонахов и один игумен. Таким образом, рост численности миссионеров на юге Дальнего Востока налицо. Единственной территорией, где не был открыт миссионерский стан и не было штатного миссионера, был остров Сахалин. Здесь миссионерские обязанности выполняли приходские священники, которых в 1897 году было человек./ Сахалинский календарь на 1897 год. б. м., 1897. С. 54-59./ Иногда миссионерские поездки на Сахалин предпринимал священник приохотского миссионерского стана, что было крайне редко. Численность миссионеров на такой огромной территории была явно недостаточной. Мировая миссионерская практика строилась в отличие от России на широкой сети миссионерских станов и большом численном составе миссий. Приведем лишь один пример. В 70-е годы XIX века численность протестантских миссий составляла: в Индии и на Цейлоне - 600 человек, в Японии и Китае -150 человек, в Южной Африке - 300 человек, в Западной Африке - 200 человек, в Южной Америке - 300 человек. Протестантским проповедникам удалось привлечь к делу христианизации тысяч новокрещеных./Никольский А. Деятельность Евангелической Протестантской миссии // Миссионер. — 1874. — №1, — С. 8./ Естественно, результаты миссий, при такой постановке дела, были достаточно высоки. Численность противораскольнических и противосектантских миссионеров на юге Дальнего Востока была настолько мала, что об успехе внутренней миссии говорить не приходится. В 90-х годах XIX века на должности противораскольнического миссионера состоял священник Василий Попов, а на должности противосектантского миссионера - Алексей Дьяконов. После отъезда последнего в Казань для обучения в Духовной академии его место занял Петр Богданов./ РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1671. Л. 12 об., 17 об./ В начале XX века в Благовещенской епархии работу с раскольниками и сектантами проводили священники Овчинников и Папшев. Во Владивостокской епархии таких миссионеров не было./ РГИА. Ф. 796. Оп. 440. Д. 1274. Л. 10-11./ Нехватка миссионерских кадров являлась не единственной проблемой в развитии миссионерского дела на юге Дальнего Востока. Второй, не менее сложной проблемой было отсутствие профессионально подготовленных кадров. В России до конца XIX века не было специализированных миссионерских учебных заведений, в отличие от Западной Европы, где подобные учреждения появились в XVI веке. Известная в мире католическая миссионерская семинария и конгрегация для распространения католической веры, основанная заботами Григория XV и Урбана VIII, имела огромную библиотеку с редкими книгами на разных языках, типографию, музей религии мира и народной художественной культуры язычников. Слушатели семинарии изучали языки народов мира, медицину, земледелие и ремесла./ Католические миссионерские общества в Европе // Миссионер. — 1874. — № 3. — С. 26./ О подобной миссионерской семинарии мечтал алтайский миссионер Макарий Глухарев. В 1839 году он изложил план создания миссионерского учебного заведения в своей работе "Мысли о способах к успешному распространению христианской веры в Российской державе"./ Макарий (архимандрит Алтайский). Мысли о способах к успешному распространению христианской веры в Российской державе. — М., 1894./ Несмотря на то что вопрос об открытии миссионерского института обсуждался на протяжении нескольких десятилетий и было выдвинуто множество проектов его создания и даже разработана программа, никаких специальных миссионерских заведений так и не появилось до начала XX века./ Ванина И.Ю. Миссионерская деятельность... С. 160-161./ Только при Казанской духовной академии были открыты миссионерские курсы, а в 1898 году открыто Бийское миссионерское катехизаторское училище./ Церковные ведомости. — 1900. — № 29. — Оф. часть./ Вопрос об организации миссионерского учебного заведения был поднят в начале XX века участниками миссионерских съездов. В условиях веротерпимости и свободы вероисповедания, лишившись поддержки полицейского аппарата, духовенство остро почувствовало свою слабую подготовку для миссионерской деятельности, особенно при работе с раскольниками и сектантами. Несмотря на то что с конца XIX века в большинстве семинарий был введен курс изучения расколо-сектанства, получаемых знаний оказывалось недостаточно. Миссионерам не хватало ораторского искусства, умения дискутировать. Для подготовки квалифицированных противораскольнических и противосектантских миссионеров в 1914 году была открыта высшая миссионерская школа, по примеру миссионерских школ, организованных Ватиканом./ Грекулов Е.Ф. Церковь, самодержавие, народ (вторая половина XIX - начало XX вв.). —М, 1969. С. 139. / Но это решение было слишком запоздалым. Во второй половине XIX - начале XX века миссионеры могли получить лишь проповедническую подготовку, которую давали духовные академии: Московская, Петербургская, Киевская, основанные в XVIII веке, а также Казанская, открытая в 1840 году. Количество студентов, обучающихся в них, увеличилось с 11,8 тысячи в 1832-1868 годах до 16,7 тысячи человек в 1869-1891 годах. Увеличивалась и численность духовных семинарий. В1866 году их было 50, в 1894 - 58. Во второй половине ХТХ века в них обучалось более 850 тысяч человек./Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй половине ХIХ в. — М., 1971. С. 101../ Казалось бы, никакой проблемы с подготовкой кадров быть не должно. Но с предоставлением детям духовенства и 1869 году права выбора профессии далеко не все из них обратились к проповеднической деятельности. "Как и что сделать, - размышлял Е.Е. Голубинский, - чтобы хорошие семинаристы не бежали от поповства? Лучших семинаристов никак не удержишь, ибо академию и университет с мечтами о карьере они всегда будут предпочитать сельскому поповству"./ Там же. С. 104./ Учитывая нехватку миссионеров и нежелание выпускников духовных академий и семинарий вступать в сан священника, Синод в ноябре 1892 года разрешил принимать их в штат епархиальных миссионеров без принятия в священный сан на штатные должности псаломщиков. /Церковные ведомости. — 1893. — № 7. — Оф. часть./ Однако этот указ Синода не решил проблему обеспечения Дальнего Востока квалифицированными кадрами. Судя по епархиальным отчетам, процент священников, имеющих семинарское образование, колебался от 42,8 процента до 54 процентов. Около половины священников Камчатской епархии не завершили даже курс обучения в духовных училищах. Академическое образование имели только кафедральные протоиереи./ Подсчитано по: РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 422, Д. 528, Д. 577, Д. 786, Д. 835, Д. 372, Д. 473./ Такой образовательный уровень был и среди миссионеров. О церковнослужителях и говорить не приходится. Большинство священников Камчатской епархии получали образование в дальневосточных Якутской и Благовещенской семинариях. Немногие окончили Иркутскую или Новоархангельскую духовную семинарию. Камчатский епископ Вениамин отмечал в 1871 году, что большинство священников, окончивших Якутскую и Новоархангельскую семенарии "...весьма невысокого уровня из-за недостатка подготовленного преподавательского состава"./РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 422. Л. 7 об./ Число семинаристов в Благовещенской духовной семинарии не превышало во второй половине XIX века 40 человек в год,/ РГИА ДВ. Ф. 1009. Оп. 3. Д. 189. Л. 15./, а оканчивали полный курс и того меньше. В 1874 году в старшем классе обучалось всего шесть человек./ РГИА. Ф, 796. Д. 577. Л. 20./ Случаи получения дополнительного образования в Камчатской епархии были настолько редки, что сразу попадали на страницы центральной богословской печати. Так, журнал "Миссионер" с восторгом сообщал в 1874 году, что "корейский миссионер в Приморье отец Василий Пьянков отправился в Петербург для учебы в Медико-Хирургической академии". /Миссионерская деятельность между корейцами в Камчатской епархии в 1872 году // Миссионер. —1874. — № 6. — С. 63./ Камчатский епископ Вениамин отмечал в 1869 году, что низкий уровень образования негативно сказывался на нравственном облике духовенства. "Главный порок, - по его словам, - пьянство... и как следствие - непотребное поведение"./ РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 323. Л. 10./ Чаще этим пороком страдали священники, присылаемые из внутренних епархий. С одной стороны, это объяснялось резкой сменой образа жизни, когда священник попадал в более жесткие природные и социальные условия. Неустроенный быт, необходимость постоянных разъездов по бездорожью - все это сильно отличалось от уже устроенной жизни в центре России. С другой стороны - на Дальний Восток отправляли священников по принципу: "На тебе Боже, что нам не гоже". Тот же Вениамин жаловался в Синод, что "...прислали из Псковской епархии на замещение вакантной должности священника, оказалось, что он горький пьяница, да еще дебошир. Прислали его, видимо, дабы избавить Псковскую епархию от такого служителя"./ РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 372. Л. 8./ Бывали случаи, когда священники злоупотребляли своим положением, грубо обращались с прихожанами, занимались вымогательством денег за требоисправления, венчали противозаконные браки./ РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 786. Л. 7 об./ Это, естественно, негативно сказывалось на взаимоотношениях между священниками и прихожанами и даже приводило к антицерковным выступлениям. /Сергеев О. И. Казачество на русском Дальнем Востоке в XVII-XIX вв. — М., 1983- С. 118; Белявская Л.Б., Приходько Л.И. Из истории антицерковной борьбы дальневосточного крестьянства в 1905-1907 гг. // Революционное движение в Сибири и на Дальнем Востоке. — Томск, 1967. — Вып. IV. — С. 67-68./ Такие случаи всегда пресекались епархиальным начальством. Виновного священника либо лишали священнического сана, либо переводили на должность псаломщика. Подобное поведение среди миссионеров встречалось очень редко. Практику тщательного отбора священников для миссионерской деятельности начал еще архиепископ Иннокентий. Он считал, что "...лучше совсем оставить дело проповеди Слова Божия, чем посылать на это дело, кто попадется". /Крылов В. Административные документы и письма Высокопреосвященного Иннокентия, архиепископа Камчатского. — Казань, 1908. С. 68./ Эту заповедь Иннокентия старались исполнять все дальневосточные архиереи. Епископ Макарий Дарский писал, что миссионеру нужна "...сила характера, умение убеждать, не прибегая ни к угрозам, ни к жалобам, умение сдерживать себя при всех оскорблениях и устанавливать добрые, доверительные отношения с туземцами". Многие епископы, служившие на Дальнем Востоке во второй половине ХIX-начале XX веков, были образцом истинного служения миссионерскому делу. Имея огромный опыт в деле христианизации аборигенного населения, они охотно делились им с миссионерами и воспитали немало преданных своему делу людей. Первое место среди них по праву занимает Иннокентий Вениаминов (в мире Иван Евсеевич Попов), который более 40 лет вел проповедническую деятельность среди народов Дальнего Востока и Русской Америки. Он прошел все ступени церковной иерархии от дьякона до Митрополита Московского и Коломенского. Его имя знаменито не только в России, но и в США. Родился будущий митрополит 26 августа 1797 года в селе Ангинском Иркутской губернии в семье пономаря Ильинской церкви Евсевия Попова. Мальчика назвали Иоанном. Семья Поповых всегда жила бедно, а после смерти отца стала жить впроголодь. Иннокентий вспоминал впоследствии, что "...чистого ржаного хлеба без мякины до выхода из семинарии не пробовал". /Барсуков И.П. Иннокентий митрополит.,. Приложения. С. 9/ Чтобы как-то облегчить положение семьи Поповых, Ивана взял на воспитание его дядя, дьякон местной церкви Дмитрий Попов. К семи годам его племянник уже бегло читал и в церкви произносил молитвы толково и ясно. Мать пыталась устроить сына пономарем на место отца, но попытки не увенчались успехом. Тяга к знаниям привела Иоанна Попова в Иркутскую духовную семинарию, где он был одним из первых учеников. Успешная учеба и примерное поведение побудили ректора семинарии дать Иоанну вместо широкораспространенной среди семинаристов фамилии Попов новую - Вениаминов, в честь Иркутского епископа Вениамина (Багрянского). /Широков С. Святитель московский Иннокентий, апостол Сибири и Америки // Журнал Московской патриархии. —1996. — № 6. — С. 30./ После окончания семинарии епархиальное начальство хотело отправить Вениаминова в Духовную академию. Но Иоанн решил жениться и даже посватался, не спросив разрешения. "Не будь этого случая, - вспоминал Иннокентий, - пришлось бы мне ехать в академию, а не в Америку". /Барсуков И.П. Иннокентий митрополит... С. 1./ Вообще Иннокентий впоследствии не раз говорил о предопределенности своей судьбы. Он никогда не задумывался о миссионерстве. После окончания семинарии служил дьяконом, а затем священником в лучшем приходе Иркутска, имел дом, семью, был на хорошем счету. И казалось, ничто не предвещало перемен, да он и не хотел их. В начале 1823 года епископ Иркутский Михаил II получил указ Синода послать на остров Уналашку священника. Но добровольцев в Иркутске не нашлось, и Иоанн Вениаминов не был исключением. Священники были готовы идти в солдаты вместо поездки в Америку. /Там же. С. 10./ Что заставило Вениаминова изменить свое решение и согласиться ехать в Америку - его ли врожденная любознательность или откровение свыше - этого он и сам толком не понял. Но в 1823 году он с семьей отправился на остров Уналашку и с этого времени началась его миссионерская деятельность. Он обращал алеутов в христианство с разумной осторожностью, не путем формального крещения, а через совместную трудовую деятельность. Обучая аборигенов острова плотницкому, столярному, слесарному и кузнечному ремеслу, Иоанн много беседовал с ними о вере. С помощью алеутов он выстроил церковь, где стал вести богослужение на алеутском языке, выучив шесть местных наречий. /Тальберг Н. История русской церкви. — Псков, 1994. — Т. 2. — С. 768-769./ Много времени И. Вениаминов уделял образованию алеутов. Школа была снабжена учебниками и книгами для чтения, которые писал сам Вениаминов. В этой школе на Уналашке могли учиться "более 600 инородческих мальчиков". /Якутские епархиальные ведомости. —1890. — № 3. — С. 46./ Многообразные таланты И. Вениаминова проявились не только в проповеднической деятельности. Его "Записки об островах Уналашкинского отдела", изданные в 1840 году в Петербурге, поставили его в ранг известных ученых-этнографов и лингвистов. Митрополит Московский Филарет (Дроздов), познакомившись в 1839 году с Вениаминовым, сказал: "В этом человеке есть что-то апостольское". /Цит. по: Тальберг Н, История русской... Т. 2. С. 769./ Обе столицы встречали прибывшего в 1839 году известного миссионера тепло и радушно.. Его рассказы о Русской Америке с интересом слушала аристократия, он был желанным гостем дворянских салонов Москвы и Петербурга. Впоследствии заведенные знакомства не раз помогали И. Вениаминову решать проблемы обустройства Камчатской епархии, о чем свидетельствует его переписка. /Письма Иннокентия митрополита Московского и Коломенского / Сост. И.П. Барсуков. —СПб., 1898. —Кн. II./ 25 ноября 1839 года в Петербург пришла печальная весть о смерти жены Вениаминова Екатерины. Филарет, утешая полюбившегося ему священника, настоятельно советовал ему принять монашество. В 1840 году протоиерей Иоанн Вениаминов был пострижен в Троицком подворье митрополитом Филаретом с именем Иннокентий. На следующий день был возведен в сан архимандрита, а 15 декабря 1840 года он был хиротонисан в епископа Камчатского, Курильского и Алеутского. /Тальберг Н. История русской... — Т. 2. — С. 769./ Вверенная епископу Иннокентию епархия простиралась на десятки тысяч По возможности постараться завести школу, обучать детей. Ни под каким предлогом не выпрашивать от инородцев подарков и приношений. Давать советы по жизни. Направив усердие... на приведение чего-либо из книг святого писания на язык твоих прихожан, на научение читать из них". /Иннокентий (архиепископ Камчатский). Наставления Нушагскому миссионеру иеромонаху Феофану // Церковные ведомости. —1900. — № 3- — С. 107./ Последний период деятельности Иннокентия на Дальнем Востоке был связан с Приамурским краем. Он был единомышленником и сподвижником Н.Н. Муравьева в деле присоединения Приамурья и Приморья, о чем мы уже упоминали. Однако, видя масштабность деятельности по устройству церковной жизни на Амуре, архиепископ Иннокентий писал в Синод в 1856 году, что это дело требует активного и энергичного архиерея и предлагал назначить "...в Камчатско-Амурскую епархию иркутского архимандрита Аввакума, так как он знает китайский и маньчжурский". /Иннокентий. Письма... — Кн. II. — С. 30./ Сам же Иннокентий хотел остаться епископом Якутским среди своих друзей и сподвижников. Но Синод не удовлетворил просьбу Иннокентия, возложив на него все труды по церковному обустройству Приамурского края. И вновь началась кочевая жизнь. Письма Иннокентия свидетельствуют о его постоянных разъездах: Благовещенск, Николаевск, Аян, Сахалин, Иркутск, Якутск, Хакодате. Это лишь небольшой перечень тех мест, где побывал архиепископ с 1856 по 1867 год. Не раз во время этих путешествий Иннокентий подвергался опасностям и лишениям. Для его разъездов ему был выделен катер, которым он сам управлял. В 1862 году архиепископ отправился в миссионерскую поездку к гольдам (нанайцам) и часть пути вынужден был скакать верхом. В то время ему было уже 65 лет. /Иннокентий. Письма... —Кн. II. —С. 259./ Подвижничество Иннокентия Вениаминова не осталось незамеченным. Он был награжден многими правительственными наградами. После смерти Филарета он был возведен в сан митрополита Московского и Коломенского в 18б8 году. Но и в Москве он не оставил забот о развитии миссионерства. В своей траурной речи при погребении митрополита Иннокентия 5 апреля 1879 года епископ Дмитровский Амвросий отмечал: "Благодаря Иннокентию и образованному им Православному миссионерскому обществу... на дело миссионерское употребляются такие суммы, каких прежде и представить было невозможно. Находясь на митрополичей кафедре, Иннокентий сделал для миссионерского дела то, о чем он сам на месте своей прежней деятельности и помышлять не мог, и чего никто другой сделать был не в состоянии". /Цит. по: Барсуков И. П. Иннокентий митрополит... Приложения. С. 11./ Спустя 98 лет со смерти Иннокентия святитель Московский и апостол Америки и Сибири был причислен к лику святых Русской Православной церкви. /Причисление к лику святых апостола Северной Америки и Сибири митрополита Московского и Коломенского Иннокентия (Вениаминова) // Журнал Московской патриархии. —1977. - № 12. - С. 3./ Своим личным примером Иннокентий воспитал целую плеяду замечательных миссионеров. К ним надо отнести его сына Гавриила Вениаминова, брата Стефана, епископа Дионисия (Дмитрия Хитрова), священников-миссионеров Александра Сизого, Симеона Казанского, Александра Протодьяконова. Как мы уже отмечали, Гавриил Вениаминов был первым, кто начал миссионерскую деятельность на Амуре. Родился он в 1824 году на Уналашке. Окончил Петербургскую семинарию. Служил сначала в Русской Америке, а затем на Амуре. В 1856 году Г. Вениаминов был произведен в протоиереи и назначен старшим миссионером. Жил он с семьей в Николаевске. Несмотря на то что в семье Вениаминовых один за другим появились двое младенцев, отец Гавриил совершал постоянные миссионерские разъезды. В 1857 году им было крещено 154 нанайца. В1862 году отец перевел Гавриила в Благовещенск на должность протоиерея Градо-Благовещенского кафедрального собора. Много сделал протоиерей Вениаминов для сбора средств на постройку церквей на Амуре. Благодаря его поездке в Москву и Петербург в 1865-1866 годах он собрал более трех тысяч рублей и большое количество церковной утвари. /Барсуков И.П. Иннокентий митрополит... С. 539./ За свою деятельность Гавриил не раз награждался Синодом и правительством. Ближайшим другом и сподвижником Иннокентия на Дальнем Востоке был Дмитрий Васильевич Хитров, впоследствии епископ Якутский и Вилюйский, и затем Уфимский и Мензенский Дионисий. Родился он 22 октября 1818 года в селе Хитрово Рязанской губернии в семье пономаря Василия Ивановича Хитрова. В четырнадцать лет потерял обоих родителей и так же, как Иннокентий, в молодости очень бедствовал. После окончания Рязанской духовной семинарии был назначен в Иркутскую епархию, где и познакомился в 1841 году с епископом Иннокентием. Вместе с ним он решил ехать во вновь созданную Камчатскую епархию. Иннокентий рукоположил его сначала в дьяконы, а затем в священники Градо-Якутской Преображенской церкви. /Барсуков И.П. Памяти Дионисия, епископа Якутского и Вилюйского, а затем Уфимского и Мензенского. — СПб., 1902. С. 6./ Отец Дмитрий всегда тщательно выполнял свои обязанности, много ездил по приходу. Особенно трудно ему приходилось в периоды постов. Достать зимой в Якутске постную пищу, особенно у якутов, было невозможно и многие священники нарушали пост, ели мясо и рыбу. Не таков был Д. Хитров. Он вспоминал, что в первый год служения в Якутске он при объезде прихода в Петров пост ел только сухари и на исповеди упал в обморок. /Там же. С. 10./ Двенадцать лет прослужил Дмитрий в Якутской епархии, в совершенстве выучил якутский язык, за свою миссионерскую деятельность был награжден скуфьею. Иннокентий назначил его председателем комитета по переводу богослужебных книг на якутский язык. За успешное завершение этого важного дела Дмитрии Хитров был в 1857 году возведен в сан протоиерея, а затем назначен ректором Якутской семинарии, переведенной из Новоархангельска. Правительство наградило его орденом Святой Анны второй степени и наперсным крестом. /Там же. С. 37./ С1867 по 1883 год Дмитрий Хитров (епископ Дионисий) возглавлял Якутскую кафедру, затем был переведен в Уфу. По мнению И.П. Барсукова: "После святителя Иннокентия никто не потрудился на ниве Христовой, как епископ Дионисий". /Там же. С. 95./ Более сорока лет своей жизни посвятил миссионерскому делу сподвижник и ученик Иннокентия священник Александр Сизой. Он прибыл на Амур в свите архиепископа и был назначен первым миссионером в Благовещенске. Иннокентий поручал ему заботы о строительстве церквей и открытии школ. А.Сизой был первым членом Духовной консистории в Благовещенске, первым законоучителем и Благовещенской школе, а затем в мужской и женской гимназиях, первым смотрителем Благовещенского духовного училища. На его глазах прошла вся история колонизации Амура. За свои труды миссионер А. Сизой был возведен в протоиереи Градо-Благовещенского кафедрального собора. На этой должности он и оставался вплоть до своей смерти 18 мая 1897 года. Его любили прихожане, уважали гражданские чины, часто на его богослужения в церкви собирались окрестные язычники или приходили к нему за благословением. Его имя было хорошо известно не только на Амуре, но и во всей Камчатской епархии. /РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 1671. Л. 1 об./ К сожалению, нам не удалось найти более полных биографических данных об А. Сизом, как неизвестны пока и данные о другом знаменитом на Дальнем Востоке миссионере Александре Матвеевиче Протодьяконове. Из писем Иннокентия следует, что А. Протодьяконов до 1862 года не относился к духовному сословию. Выучив гольдский язык и узнав, что Иннокентий подыскивает кандидатуру на должность миссионера, он изъявил желание стать священником. /Иннокентий. Письма... — Т. 2. —С. 315/ Иннокентий рукоположил его сначала в дьяконы, а затем в священники и направил на миссионерское служение к гольдам на озеро Болонь, где он и служил до 1874 года. Фактически он основал Болоньский стан, его заботами у гольдов появилась одна из первых миссионерских школ. Отец Александр в своей деятельности придерживался принципов миссионерской деятельности, разработанных Иннокентием. Он много времени проводил в разъездах по селениям гольдов. Зная практическую медицину и гольдский язык, он быстро получил расположение местного населения. /РГИА. Ф. 796. Оп. 152. Д. 1537. Л. 18./ Несколько крещеных гольдов так к нему привязались, что постоянно сопровождали его в поездках. Александр Матвеевич вместе со своим братом Прокопием составил словарь гольдского языка, азбуку, букварь, перевел на гольдский язык объяснения церковных праздников, краткий катехизис, Евангелие от Матфея и литургию И. Златоуста. Их переводы были отпечатаны при содействии Православного миссионерского общества и розданы в миссионерские школы. /РГИА. Ф. 796. Оп. 445. Д. 959. Л.32/ В 1874 году Александр Протодьяконов был переведен на должность протоиерея Градо-Хабаровской церкви, но и здесь не прекращал своей проповеднической деятельности. Будучи благочинным Нижне-Амурских церквей, он совершал до десяти поездок в год по своему участку по бездорожью, летом в узкой лодочке, а зимой на собаках. Везде он был известен. И орочены, и тунгусы, и нивхи встречали его приветливо и помогали чем могли. По нашим подсчетам за 20 лет миссионерской деятельности A.M. Протодьяконов крестил более полутора тысяч язычников. /Подсчитано по: РГИА. Ф. 796. Оп. 152. Д. 1537. Оп. 445. Д. 311. Оп. 442. Д. 473, Д. 959, Д. 1027./ Таковы были миссионеры, подготовленные архиепископом Иннокентием. Делоуправление Камчатской и Благовещенской епархией после Иннокентия перешло в руки опытного епископа и миссионера Вениамина (в мире Василий Антонович Благонравов). Сын священника Тамбовской епархии Василий Благонравов (1825-1892) окончил Казанскую духовную академию и отличался способностями, любовью к наукам и редким исполнением долга. /Христианство: Энциклопедический словарь. — М., 1995. — Т. 1. — С. 351./ Монашество он принял на последнем курсе академии, после ее окончания остался преподавать церковную историю. Затем возглавлял Томскую и Костромскую семинарии. В 1862 году был хиротонисан в епископа Селенгинского. С этого времени началась его плодотворная миссионерская деятельность в Восточной Сибири. Шесть лет он возглавлял Забайкальскую миссию, а в 1868 году был назначен епископом Камчатским. При нем было открыто несколько новых миссионерских станов и школ, значительно увеличился штат духовенства. Ежегодно епископ Вениамин объезжал свою епархию, освящал церкви на Амуре и в Южно-Уссурийском крае. За год он преодолевал более 10 тысяч километров, посещал места, которые только начинали осваиваться русскими людьми - Сахалин, Владивосток, территории вокруг озера Ханка и Уссури. /РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 372. Л. 6./ В 1873 году Вениамин был назначен Иркутским епископом. Под его руководством в 60-80-х годах XIX иска было крещено: в Забайкальской миссии 1850 человек, в Камчатской -3508, в Иркутской епархии за 12 лет (1873-1884) - 31212 человек. /Русское православие: вехи... С. 451./ Свой опыт миссионерства Вениамин Благонравов обобщил в своих трудах: "Жизненные вопросы православной миссии в Сибири", "Автобиография", которые стали учебным пособием для начинающих миссионеров. /Вениамин, Архиепископ Иркутский и Нерчинский. Жизненные вопросы православной миссии в Сибири.— СПб., 1885.; Вениамин. Автобиография высокопреосвященного Архиепископа Иркутского и Нерчинского. — Иркутск, 1913/ После отъезда епископа Вениамина в Иркутск на Камчатскую кафедру был переведен епископ Павел. Судьба этого человека по-своему тоже примечательна. Он, как и многие священники Восточной Сибири в середине XIX века, находился под влиянием личности Иннокентия Вениаминова, который во многом определил его продвижение по службе. Епископ Павел (1813-1877), в мире Петр Попов, родился в семье священника Енисейской губернии, селе Усть-Питское. Учился в Иркутской семинарии, которую окончил в 1833 году. В1834 году был рукоположен в священники при Нерчинском заводе, где прослужил три года, а оттуда переведен в Красноярский собор, в котором он служил до I860 года. /Русский биографический словарь (Павел-Петр). — СПб., 1902. С. 72./ В 1858 году Петр Попов был возведен в сан протоиерея. /Бердников Л.П. Вся красноярская власть: Очерки местного управления и самоуправления. 1822-1916. — Красноярск, 1995. С. 235./ Когда в Красноярске стало известно о присоединении к России Приамурского края, Петр Попов загорелся идеей послужить Церкви в еще диком и неустроенном крае. Он написал архиепископу Иннокентию прошение о его переводе в Камчатскую епархию. Таких прошений тогда поступало много, и Иннокентий на многие из них отвечал отказом или не отвечал вовсе. Но личность Петра Попова была ему знакома. Вениаминов писал в 1859 году: "Красноярский протоиерей П. Попов высоко уважаем в Красноярске за его истинно христианские и пастырские добродетели и за его скромный характер, любивое сердце и здравый и основательный ум". /Иннокентий. Письма... Кн. II. С. 183./ Такая высокая оценка личности Красноярского протоиерея Иннокентием обусловила резкий взлет карьеры Петра Попова. В начале I860 года он был пострижен под именем Павла, а 6 марта I860 года Иннокентий присутствовал при хиротонии Павла в епископа Якутского, викария Камчатской епархии. /Барсуков И.П. Иннокентий митрополит... С. 483/ Однако профессиональные качества епископа Павла не удовлетворили Иннокентия. Он писал Дмитрию Хитрову: "Владыка ваш решительно служить не умеет. Он чистый Павел препростой. Поэтому вам надлежит научить его всему, и даже писать за него официальные бумаги. Только не присуждайте и другим не давайте присуждать его действия". /Иннокентий. Письма... Кн. II. С. 212./ Так епископ Павел начал проходить курс "иннокентьевской школы". В Якутской епархии главной заботой Павла стало распространение по всем церквям богослужения на якутском языке, о чем его настоятельно просил архиепископ Иннокентий. Спустя шесть лет Павел был переведен на Новоархангельскую кафедру, потом с 1870 по 1873 год служил на родине в Енисейской епархии, а в 1873 году был назначен епископом Камчатским. /Московские епархиальные ведомости. — 1877. — № 24. — С. 230./ За тринадцать лет архиерейского служения он набрался опыта, и его отчеты о состоянии Камчатской епархии свидетельствуют, что управлял он своей паствой со знанием дела. В 1873 году Павел Попов познакомился с известным в России миссионером Николаем Касаткиным. По распоряжению Синода в декабре 1873 года он отправился в Японию для рукоположения в сан катехизатора Павла Савабе, одного из первых новокрещеных Японии, сподвижника отца Николая в деле распространения православия среди японцев. /РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 577./ Беседы с отцом Николаем, который и течение 12 лет вел миссионерскую деятельность в Хакодате, в неимоверно сложных условиях официального запрета на исповедание христианства, без сомнения, обогатили опыт епископа Павла. Рассказывая дальневосточным миссионерам о своей поездке в Японию, Павел на примере отца Николая демонстрировал образец истинного служения миссионерскому делу. Епископ Павел возглавлял Камчатскую епархию вплоть до своей смерти. Умер он 25 мая 1877 года в городе Благовещенске. С 1877 по 1885 год Камчатскую кафедру возглавлял владыка Мартиниан (в мире Михаил Муратовский). Родился он в Казанской губернии в селе Муратове в семье причетника. В1842 году окончил Казанскую духовную семинарию и работал учителем в Свияжском духовном училище. Михаил еще в молодости решил стать иноком и по своей просьбе был принят в число братства Свияжского Богородитского монастыря. В1845 году он был пострижен в монашество и рукоположен сначала в иеродьяконы, а через год в иеромонахи. Строгое соблюдение начал монашеской жизни и высокая нравственность Мартиниана снискали ему всеобщее уважение, и в 1853 году он был назначен настоятелем в Свияжскую Макарьевскую пустынь. В 1861 году Мартиниан был возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Иркутского Воскресенского монастыря. В 1869 году состоялась хиротония Миртиниана в епископа Селенгинского викария Иркутской епархии. 25-летний административный опыт епископа Мартиниана и его высокие личные качества определили выбор его кандидатуры на Камчатскую кафедру. /РГИА ДВ. Ф. 1009. Оп. 3. Д. 84. Л. 9./ Мартиниан активно содействовал развитию миссионерского дела на Амуре. За один год его управления епархией количество миссионеров увеличилось с 10 до 14 человек, открылось три новых стана. Для руководства миссией на Амуре епископ пригласил опытного миссионера, бывшего начальника Забайкальской миссии игумена Геронтия. По мнению Мартиниана, миссионерские обязанности священников не должны были ограничиваться только "...проповедью слова Божьего среди язычников". Он настаивал, чтобы при каждом стане миссионеры открыли школы для "инородческих детей". К 1882 году было открыто восемь миссионерских школ, в которых обучалось 130 человек. /РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 959. Л. 27./ Заботился Мартиниан и о внутренней миссии на Амуре. С беспокойством писал он в Синод о развертывании "еретической пропаганды" в Приамурском крае и о неготовности священников противостоять ей. Он был инициатором открытия в Благовещенской духовной семинарии противораскольнической кафедры. /РГИА. Ф. 796. Оп. 442. Д. 959. Л. 37 об./ Деятельность Мартиниана принесла свои плоды. В годы его руководства епархией отмечался довольно высокий количественный показатель новокрещеных. После Мартиниана его дело продолжили епископы Гурий (С. Буртасовский) с 1885 до 1892 года и Макарий (М. Дарский) с 1892 по 1897 год. С разделением Камчатской епархии заботы об обустройстве новых епархий были возложены на епископа Владивостокского Евсевия и епископа Благовещенского Иннокентия. Епископ Евсевий (в мире Евгений Никольский) был одним из самых молодых иерархов России. К моменту вступления на Владивостокскую кафедру ему исполнилось 38 лет. Родился Евгений Никольский в семье сельского священника Тульской губернии в I860 году. В 1885 году окончил Московскую духовную академию и работал преподавателем могилевского духовного училища. В августе 1893 года принял монашество и был рукоположен в иеромонахи, а затем в архимандриты. Энергичный и образованный архимандрит Евсевий был введен в состав петербургского духовно-цензурного комитета, а в октябре 1893 года назначен ректором Иркутской духовной семинарии. Карьера Евсевия складывалась блестяще. В 1896 году он был хиротонисан в епископа Киренского, 4 октября 1897 года назначен епископом Камчатским, а 1 января 1899 года - епископом вновь открытой Владивостокской епархии. /Состав Синода и российской церковной иерархии на 1904,1907 гг. Б. м.. б. г. С. 162—1бЗ/ Новая епархия занимала огромную территорию в 1200000 квадратных верст. С постройкой железной дороги резко увеличился приток населения на Дальний Восток, возникла потребность создания новых приходов и увеличения штата духовенства. Епископ Евсевий энергично взялся за новое дело. Через год во Владивостоке были открыты Духовная консистория и Попечительство о бедных духовного звания, Епархиальный училищный совет и Епархиальный комитет Православного миссионерского общества. За период деятельности Евсевия было построено и освящено свыше 70 храмов и более 100 церковно-приходских школ. /Прозорова Г.В. У истоков Владивостокско-Камчатской епархии // Журнал Московской Патриархии. —1995. — № 11. — С. 49. / В предместье Владивостока, при разъезде Седанка на берегу Амурского залива Евсевий на свои средства построил архиерейский дом с двумя храмами и школой. В. А. Островидов вспоминал, что двери дома Евсевия всегда были открыты, он был радушным хозяином. В доме была прекрасная библиотека. Вскоре "Седанка стала своеобразным культурным и духовным центром Владивостока". При Евсевии, помимо существовавшего с 1896 года Уссурийского Свято-Троицкого мужского монастыря, в 1906 году был открыт Южно-Уссурийский Рождество-Богородитский женский монастырь. /Владивостокские епархиальные ведомости. — 1907. — № 1. — С. 1./ Епископ Евсевий много внимания уделял народной нравственности. Особенно упорно он боролся с главным пороком в России - пьянством. По его инициативе было создано Осиновское Иоанно-Предтеченское общество трезвости. /Там же. 1903. — № 3. — С. 46./ В ноябре 1906 года Евсевий издал циркулярный указ о принятии пастырских мер по борьбе с пьянством. /Там же. 1907. — №1, — С. 3./ Свои пастырские наставления он давал не только в храме или в беседах с прихожанами. Прекрасно осознавая роль печати в просвещении населения, Евсевий стал инициатором издания Владивостокских епархиальных ведомостей, которые начали выходить с 1903 года. /Там же. 1903. — №1. — С. 1./ Одним из основных направлений деятельности владивостокского архиерея являлось миссионерство. При нем была завершена структурная организация миссионерской деятельности, открыты катехизаторские школы и курсы. В 1902 году Евсевий обращался в Синод с предложением открыть во Владивостоке Духовную семинарию и училище, но у Синода не нашлось на это средств. /Островидов В.А. Дальний Восток... С. 21./ В 1910 году с благословления Евсевия было создано Камчатское православное братство для распространения православной веры среди населяющих Камчатскую область язычников. /Солярский В.В. Современное правовое... С. 152./ Своим трудолюбием, постоянными заботами о епархии и пастве, простотой в общении Евсевий был похож на владыку Иннокентия Вениаминова. Ему также выпало пережить военные действия на Дальнем Востоке. Бывший священник Успенского кафедрального собора Владивостока протоиерей Александр Муравьев вспоминал: "В тяжелые дни войны с Японией, когда Владивостоку угрожала большая опасность, Владыка, в то время как все стремились поскорее выехать из Владивостока в более безопасное место, продолжал безбоязненно жить на своей Седанке, по обычаю, воскресные и праздничные дни служил там в кафедральном соборе и тем поддерживал упавший дух горожан - и это тогда, когда даже сам комендант крепости настаивал на том, чтобы пастырь не жил на Седанке, а отправился бы куда-нибудь подальше - хотя бы в Свято-Троицкий монастырь". /Цит. по: Прозорова Г.В. У истоков... С. 49./ За свои заслуги перед Церковью епископ Евсевий был награжден орденом Святого Владимира III степени, Святой Анны I степени и орденом Александра Невского /Список Синода... С. 162./ и в 1906 году возведен в сан архиепископа. В 1917-1918 годах архиепископ Евсевий участвовал в работе Поместного Собора Русской православной церкви, затем был назначен членом Синода. В 1920 году Патриарх Тихон возвел Евсевия в сан Митрополита, поручив ему управление Московской епархией и председательствование в Синоде. Скончался Евсевий в 1922 году. /Список Синода... С. 162./ В Благовещенской епархии, в отличие от Владивостокской, епархиальное начальство постоянно менялось. 24 декабря 1898 года епископом Приамурским и Благовещенским был назначен владыка Иннокентий (в мире Иван Солодчин), уроженец Томской губернии. Однако состояние здоровья Иннокентия не позволило ему плодотворно руководить столь значительной епархией, и в сентябре 1900 года он был уволен на пенсию. /Список Синода... С. 253./ На его место был назначен преосвященный Никодим 17 декабря 1900 года. В мире его звали Николаем Боковым. Родился он в Тамбовской губернии и там же окончил в 1872 году духовную семинарию, а затем Казанскую духовную академию. С принятием монашества в 1892 году Никодим был возведен в сан архимандрита и назначен ректором Симбирской духовной семинарии. В 1895 году был хиротонисан в епископа Сарапульского, а через пять лет переведен на Приамурскую кафедру. Никодим управлял Благовещенской епархией девять лет, а затем был переведен на должность епископа Полоцкой епархии. /Состав Синода... С. 150-151. / С 1909 года Благовещенскую епархию возглавил преосвященный Евгений (в мире Иоанн Бережков, уроженец Владимирской губернии). Епископ Евгений окончил Московскую духовную академию. До назначения в Благовещенскую епархию был епископом Сумским (с 1905 года). /Полный православный богословский... — Т. 2. — Ст. 333./ Более подробных биографических сведений о первых епископах Благовещенской епархии нам, к сожалению, найти не удалось.
Опубликовано в сборнике «История государственности и церкви на Сахалине». Южно-Сахалинск. Изд-во СахГУ. 2001
|