И.П.Петровский

Психология русской души.

Попытка понять непонятное.

I. Можно ли говорить о душе народа вообще?

Название выбранной мною темы «психология русской души», на первый взгляд может показаться абсурдным. Действительно, как можно говорить о некоей русской душе в единственном числе?

Когда мы летели на Сахилин из Москвы 13 часов, я подумал о том, что 11 поясов времени свидетельствуют о невероятной широте понятия «психология русской души». Есть нечто общее в психотипе и поведении народа, живущего на просторах этих бесконечных далий и расстояний: от Калининграда до Сахалина.

Душа народа - это всегда тайна; это несметные сокровища духа, затерянные в лабиринтах нашей общей памяти, фундамент, на котором строятся поведение и менталитет всей нации, а также глубины внутреннего мира каждого из ее представителей. Как писал Ф.И. Тютчев «...однажды возникнув, возбужденное народное самосознание уже не может ни исчезнуть, ни прервать начатой работы».

На теме русской души в настоящее время кто только не паразитирует. И неоязычники, и западники, и новые русские нигилисты. Поэтому православное осмысление того духовного и ментального наследия, которое досталось нам от вереницы поколений наших предков и носителями которого мы являемся, есть крайне важная задача. И важна она не только в духовном и культурном, но и в политическом и геополитическом смыслах.

Где же можно увидеть эту душу народа? Как известно душа не видима. Но она неустанно проявляет себя. Душа народа ярче всего видна в его культуре. Русскую душу часто пытаются узреть в архетипах, в произведениях искусства, в живописи, в архитектуре, в художественной литературе. Ярче всего она видна в фольклоре, обычаях и традициях. Некоторые социологи изучают архетипы находящиеся в русских сказках, мифах и легендах, а также в обрядах и ритуалах. Природа русской души проявляет себя также и во взаимоотношении власти и народа – это не менее захватывающий лабиринт русской души, изучение которого раскрывает много нового. Загадочную русскую душу также передает, и русский романс, искусство русских бардов, и даже русский рок, правда с аранжировками. Песни Галича, Высоцкого, Башлачева Шевчука… Сейчас многие современные этнопсихологии изучают этот пласт проявления психики народа.

На наш взгляд самым чутким образом русская душа была передана в русской иконе – в «Святой Троице» пр. Андрея Рублева. Но об этом позже.

Откровенно говоря, душа русского народа - достаточно сложный, как это сейчас модно говорить, респондент.

Вообще любое психическое развитие народа - это долгий процесс. Национальный характер не опишешь только в терминах социологии. И одной культурологией здесь не обойтись. Поэтому, рассматривая психологию русской души, мы должны зреть в корень, вглядываться в тот Дух, который породил эту душу.

А можно ли применять понятия психологии, да и вообще какой-либо науки к такому трудно уловимому, казалось бы, понятию как душа народа?

Исследования, проведенные психофизиологами подтверждают детерминированность особенностей в психики народа. Сейчас уже доказано, что приобретенная поколениями информация способна передаваться по наследству; и, что крайне важно, «генетическая память скорее развертывается, чем развивается». Архетип русского человека сформировался тысячи лет тому назад. Его душа, испытанная борьбой за выживание и возросшая на Православное вере, приобрела неизменные черты, которые просто по-разному развертывались в веках. Это и есть единство русской души, и есть его психология. Одинаковый психический опыт неизбежно объединяет.

II. Ветхозаветный Израиль и Древняя Русь.

Самый яркий пример воздействия того самого Духа, который формирует национальный психотип, мы видим на страницах Священного Писания. Это история Израильского народа. Ведь до того, как Израильский народ стал единой национальной единицей, это была группа разрозненных еврейских племен. Страницы Священного Писания разворачивают перед взором внимательного читателя, не что иное, как историю их психического перерождения. Принимая монотеизм, племена становились народом. Ведь далеко не материальные проблемы толкнули евреев на сам исход. Покинуть насиженные земли их заставило религиозное откровение. Всю дорогу через пустыню Моисей боролся с заразой языческого прошлого. Он взял в руки глину, из которой сделал камень. Этот камень формировался по велению Духа, по велению Бога Яхве. Еврейский народ – это не столько национальное, сколько религиозное явление.

Становление русского народа это тоже процесс, основанный скорее на религиозных, чем национальных инстинктах. Как бы мы не любили нашу страну, но нужно признать, что до своей христианизации, племена славян, обитавшие здесь, не породили никакой серьезной культуры и цивилизации. Цивилизацию породил Египет, греки, даже индусы. А славяне нет. Не было даже письменности. Она, как и первый культурный всплеск, была получена с принятием христианства. Все разговоры о великой русской Атлантиде, якобы уничтоженной князем Владимиром, о высокой культуре дохристианской Руси – блеф. Местные аборигены просто физически не успевали создать на этих территориях что-либо особо значимое. Только обосновываются скифы, набегают сарматы, только сарматы со скифами начинают оседать, приходят готы, которые сметают сарматов и скифов вместе взятых. Только готы расселяются, как с востока набегают племена гуннов, и уничтожают все мало-мальски созданное и готами и славянами; гуннов разбрасывает ураган булгарского нашествия. А потом еще были хазары, авары, печенеги… Да кого только не было. Практически все эти племена были снесены с исторического поля. Думается, эта же участь ожидала бы и славян. Можно предположить, что если бы христианство не пришло к славянским племенам, читать бы мы нам сейчас о них в исторической энциклопедии с постскриптумом «древний кочевой народ, исчезнувший в конце первого тысячелетия н.э.».

Парадокс истории в том, что славяне выжили. Они пережили народы, которые были и сильнее и динамичнее их в своем развитии. Сила свершившая это чудо - Христианство. Оно дало язык, культуру, письменность, государственность и сплотило группу племен в единый народ и дало этому народу невероятную силу жизни. Христианство, как ветхозаветный Моисей евреев, вывело русских с кладбища исторических могил. Идее Третьего Рима предшествовало чудо второго Израиля.

III. Репрессия культуры и инстинктивное самопожертвование.

Условия, в которых формировался русский народ, можно назвать экстремальными. Живя в невиданно трудных климатических и природных условиях, он освоил, при этом, наибольшие в истории и самые суровые на Евразийском материке пространства. Он сформировал самое большое в мире государство и создал великую культуру, не уничтожив ни одного народа.

«Холода, тревоги, да степной бурьян» - в таком сложном психологическом состоянии перед нами предстает культура очень древняя и

суровая, требующая от человека очень сильного самоограничения, репрессии своих непосредственных внутренних импульсов, репрессии своих индивидуальных целей в пользу глобальных ценностей. Все культуры в какой-то степени построены на таком самоограничении и на такой репрессии, без них нет культуры вообще. Но здесь важна также и сама степень. В нашей культуре эта требуемая от человека степень необычайно высока.

Индивидуализм в России не прижился. Причем не только частный, но и государственный. Мы знаем достаточно примеров, когда свои собственные интересы русский народ попирал во имя чувства общего единства. В советской интернациональной России русский народ имел самый низкий уровень жизни, а в «демократической» России его уровень жизни стал еще ниже. В 30-е годы в республики Средней Азии и Кавказа вкладывалось капиталовложений в 5-6 раз больше, чем в славянские республики. К тому же, многие неславянские республики и автономии были освобождены от налогов, полностью или частично. Даже в 1945 г. в Белоруссии сельхозналоги были в несколько раз выше, чем в Грузии. Это буйство саморазрушения во имя ближнего, инстинктивно прописано в генокоде русской нации. Сам погибай, а товарища выручай. Россия ввязывалась в самые кровопролитные войны, протягивая руку помощи народам, которые она считала братскими. Даже первая Чеченская война в XIX веке началась тогда, когда русские решили помочь христианской Армении, угнетаемой Турками. По дороге в Армению русские войска и увязли в кавказском конфликте.

У нас уже в «Слове о полку Игореве» звучат мотивы самопожертвования. Общие беды были сильнее личных горестей, обид и распрей. Например, Александр Невский, легендарный государственный человек и полководец, остался в памяти русского народа добрым, даже смиренным руководителем, готовым отложить свою гордыню в сторону и отправиться в Орду за ярлыком на правление. Он оставил, как известно, в Орде своих сыновей и братьев, чтобы не допустить карательного набега ордынцев на Русь. Дмитрий Донской облачается в доспехи простого воина и сражается рядом со своими ополченцами в пешем строю, как бы оправдывая этим в своих глазах, гибель множества плохо вооруженных крестьян, которых он вывел против Мамая. А позже Петр I издает приказ, понуждающий стрелять во всякого беглеца с поля боя и «даже убивать меня самого, если я буду столь малодушен, что стану ретироваться от неприятеля».

Трудно себе представить, чтобы какой-нибудь западный король издал такой указ. Вся история русских войн - история самоотверженного служения Богу, Царю и Отечеству.

Вопреки расхожим мнениям о русском варварстве и жестокости, русская история добродетельнее европейской, а общественная мораль - взыскательнее. Русские летописи нелицеприятно называют зло злом, европейцы же, при всех злодеяниях у себя в Европе и при истреблении аборигенов на всех материках, считали себя самыми цивилизованными в мире.

Присоединяя огромные территории и множество народов, русские проявляли невиданную для Европы национальную и религиозную терпимость. Народ соборной природы веками воспринимал и ассимилировал многие культуры. Россия самая нешовинистическая страна в мире.

И наверняка никакая философия истории, славянофильская или западническая не разгадает эту тайну русской истории и русской души.

IV. Умом Россию не понять.

«Умом России не понять» - эта строка из стихотворения Ф. Тютчева стала для русского человека явлением большим, чем обыкновенный афоризм. С появлением на свет «Умом России не понять», россияне обрели как бы духовное кредо, многое объясняющее в судьбе народа и отдельного человека.

Для западного человека Россия всегда была неразгаданным Востоком. «Русские – вулканы, или потухшие, спокойные, или в состоянии извержения. Под поверхностью даже и самых спокойных и глупых таится энергия расы, ведущая к внутреннему огню и тайне человеческого духа», - писал Грахам Стивен, английский писатель ХХ века.

Николай Лосский говорит: «Страстность и могучую силу воли можно считать принадлежащими к числу основных свойств русского народа»

Но не только для иностранцев, для самих русских было много странного и непонятного. Н. В. Гоголь, призывавший своих соотечественников к серьезному изучению своей страны, к постижению души народа приходил к невеселому выводу: «Велико незнанье России посреди России».

Эта тайна русского народа заключалась в национальной вере русских, как когда-то это уже было с народом израильским, не понятым и отвергнутым окружающими племенами. С давних времен у русского народа было предчувствие, что Россия предназначена к чему-то великому, что Россия - особенная страна, не похожая ни на какую страну мира. Идея Москвы как Третьего Рима, единственного православного государства в мире, была исключительной причиной выстраивания двух лагерей в Европе. До сих пор граница геополитических войн проходят по старым рвам этого противостояния: Православный лагерь с одной стороны и Католическо – протестантский мир - с другой.

Это православное самосознание помогало сопротивляться всему организму русского народа. Несмотря на Петровские реформы и последующее культурное рабство, идеалы Ренессанса в России были прописаны только на стенах царских дворцов, но не в избах мужиков. Если вы зайдете, например, в Павловский или Екатерининский дворец, вы увидите на стенах и потолках весь античный языческий пантеон, причем в таком количестве и качестве, которое, не мог себе вообразить, где-нибудь в первом веке и сам верховный жрец Рима: купидоны, фавны, сфинксы, летающие собаки, боги Олимпа, и мелкие духи-божки. Над кроватью великодержца всероссийского два целующихся голубя – не знак Святого Духа, а символ плотской любви. И ни одной иконы, ни одного креста. За исключением дворцовых храмов, украшенных какой-нибудь религиозной живописью итальянской школы. Весь тот арсенал, именем которого уничтожали первых христиан, вымостился в резиденциях христианских императоров. Но в русских избах и домах, словно мистическая броня, от пола до потолка висели иконы. Ренессанс не проник в ум и душу народа. И дело здесь не в образовании.

V. Идеалы Ренессанса и святой Руси.

Ренессанс или «возрождение» для Европы заключался в возрождении древнего античного идеала: идеала героя, атлета и олимпийца, свободного хозяина своей судьбы, стоящего выше страха, сомнения и других чувств, обличающих человеческие слабости.

Античный идеал жизни любования видимым материальным миром в период Ренессанса вновь ожил. Но это любование «означало отрицание византийской манеры, самого византийского спиритуализма вместе со всем средневековым мироощущением».

Этот идеал Европа пронесла сквозь все Средневековье (вспомним: «рыцарь без страха и упрека»). Но в условиях Ближнего Востока и Восточной Европы такой идеал возродиться не мог, поскольку там его изначально не было. «В социальных условиях ближневосточной или византийской жизни классическое античное представление о человеческом достоинстве оборачивается пустой фразой. Веками к сердцам людей обращалось понятие святости, пусть даже в самом неэстетичном, самом непластичном образе, который только возможен. Святость не эстетствует. Потрясающий текст из 53-ей главы ветхозаветной «Книги Исайи» стал кодом красоты для русской души. Там идет речь об образе Христа: «Нет в нем ни вида, ни величия; и мы видели его, и не было в нем вида, который привлекал бы нас к нему. Он был презрен и умален перед людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от него лицо свое; он был презираем, и мы ни во что не ставили его».

Это мироощущение было близко и нашему народу, который, как выше мы уже говорили, жил в обстановке столетиями непрекращающейся войны всех против всех. Только что Дмитрий Донской одержал победу на поле Куликовом, и Русь оплакала огромное число убитых, дорогую жертву, которой была куплена эта победа,— это было в 1380 г.,— а в 1382 г. татары опять разоряют русские земли. Это пришел хан Тохтамыш.

Для нас, отдаленных потомков, это еще один набег, попытка татар вернуть себе власть и влияние; еще одно разорение, после которого Русская земля тем не менее оправилась. А вот как описывает взятие Москвы «Повесть о нашествии Тохтамыша»: «И тотчас начали татары сечь их всех подряд... И была внутри города сеча великая и вне его также...

Люди христианские, сущий тогда в граде, метались по улицам туда и сюда, бегая толпами, вопя и крича, и в грудь себя бия. Негде спасения обрести, и негде от смерти избавиться, и негде от острия меча укрыться... Некоторые в церквях соборных каменных затворились, но и там не спаслись, так как безбожные проломили двери церковные и людей мечами иссекли. Везде крик и вопль был ужасный, так что кричащие не слышали друг друга из-за воплей множества народа. Татары же христиан, выволакивая из церквей, грабя и раздевая до нага, убивали, а церкви соборные грабили и алтарные святые места топтали, и кресты святые и чудотворные иконы обдирали... и со святых икон, оклад содрав, те иконы топтали, и сосуды церковные, служебные, священные, златокованные и серебряные, драгоценные, позабирали, и ризы поповские многоценные расхитили. Книги же, в бесчисленном множестве снесенные со всего города и из сел и в соборных церквях до самых стропил наложенные, отправленные сюда сохранения ради — те все до единой погубили...»

А в 1395 г. приходил на Русь Тамерлан. А в 1408 г.— Едигей, который, правда, Москвы не взял, но все вокруг разграбил довольно основательно. И в это самое время создается рублевская «Троица», которой мы любуемся, порой не понимая, что написана она была не в эпоху развития изящных искусств и социального благополучия, а на выжженной земле. Античные слова о восторженном любовании красотой материального мира и совершенстве человеческого тела приобретают в этих условиях даже какой-то кощунственный оттенок.

Красота и любование есть и в Христианстве, но здесь же есть место уязвимости и уязвленности. Это возможность совершенно особой остроты и проникновенности, совершенно иного отношения человека к самому себе и к другому.

Античный герой, стоящий выше страха и надежд, не должен испытывать таких чувств, как жалость или умиление. «Испытывать жалость, и тем паче внушать жалость, вообще не аристократично - «лучше зависть, чем жалость» как говорит певец атлетической доблести Пиндар.

Позднее античные философы включают жалость («элеос») в свои перечни порочных страстей, подлежащих преодолению, наравне с гневливостью, страхом и похотью.

А теперь давайте прислушаемся к своему «внутреннему человеку», который реагирует за нас безошибочно-архетипически: близок ли нам этот античный идеал?..

А может гораздо ближе нам святой отец Исаак Сирин, который написал: «И что такое сердце милующее? ...Возгорение сердца у человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи у человека источают слезы от великой и сильной жалости, объемлющей сердце. И от великого терпения умаляется сердце его, и не может оно вынести какого-либо вреда или малой печали, претерпеваемой тварью, а потому и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит он молитву, чтобы сохранились и очистились».

Невозможно понять феномен рублевской «Троицы», не принимая во внимание время, в которое она создавалась и этих слов Исаака Сирина о «милующем сердце». Кстати, судя по числу дошедших до нас списков, «Подвижнические слова» Исаака Сирина были на Руси самыми читаемыми текстами. Чтение же наряду с молитвой и рукоделием было повседневным занятием каждого монаха. Миряне же в то время приходили «за смыслом жизни» в монастыри.

VI. Самая страшная потеря.

Русский народ всегда нуждался и нуждается в сильнейшей идейной поддержке для перенесения всех своих невзгод и несении своей исторической миссии. Русский народ несгибаем и упрям, но при разрушении традиционного жизненного уклада он впадал в смуту и непробудное пьянством. В периоды развала общества и ценностей среди русских резко увеличивается число самоубийств. Вспомним Олю из «Подростка» Достоевского, которая повесилась от недоверия к миру и из-за обманывающих людей.

Когда рушились традиции и связи с глубинными национальными ориентирами, русский человек терял себя, деградировал, отдавался ложным авторитетам или утопиям. Ощущение бессмысленности жизни для русского человека страшнее любых испытаний. Русские больше склонны к поиску смысла жизни, но и больше страдают от утраты священного в жизни, от бессмысленности существования. Такой народ способен на невиданное долготерпение, но только если жизненные тяготы обоснованы высшими целями. Он может выдержать огромные лишения, но не выживет при потере смысла жизни.

Чтобы выжил такой народ, на огромных территориях требовалось в основу становления Руси положить краеугольный камень - идею, которая бы объединяла и давала бы силу преодолевать трудности. Такой благодатной идеей явилось таинство любви во святой Троице, призывающей к подобному объединению всех людей: «Да будут все едины» - этот текст Евангелия от Иоанна стал закваской для нашего народа, а преподобный Сергий был действенным носителем этой идеи.

И поразительно как мы, порою корчась и мимикрируя, пытаемся ввести этот чуждый русской душе западный Ренессанс в пространство своей национальной психики, последовательно и систематически изничтожая образцы свой национальной самоидентичности. И это происходит не только в наше время, которое всеми воспринимается как варварское. Баженов, гениальнейший зодчий и культурнейший человек своего времени, разработал проект о снесении полностью Московского Кремля, с тем, чтобы на его месте построить четырехугольный царский дворец в европейском духе. Только недостаток средств остановил реализацию этого проекта. А ведь была уже взорвана Троицкая башня и часть кремлевской стены разобрана. И так «всю дорогу».

За столь короткое время, мы взглянули лишь на некоторые особенности русского народа. Как было сказано в начале: душа народа - это всегда тайна. Психология большого народа, живущего на просторах от Балтийского моря до Тихого океана – это еще большая тайна. Но к каждой тайне есть свой ключ. Мне кажется, что основа подлинно русской глубины, основа генетической памяти народа, да и сама перспектива его развития – это переосмысление образцов поистине великих веков в истории России. Наше прошлое – это не удел учебников истории, это материал для понимания сегодняшнего дня. Троица Рублева – это не икона прошлого, а символ нашего будущего. Ибо, по словам Алексея Толстого: «Идеал наш сзади, а не впереди».