Авторизация



Погода

GISMETEO: Погода по г.Корсаков

Баннеры

Сервер 'Россия Православная'

Яндекс цитирования
Rambler's Top100

Кто на сайте?

Сейчас на сайте:
  • 9 гостей
Новые пользователи:
  • Николай
Всего пользователей: 32

DatsoGallery Ultimate



DG Slideshow

AllVideos Reloaded

Phoca Gallery Image Module

44
Image Detail

Phoca Gallery Tree Module

Фото из галереи

Опросы

Как Вы относитесь к идее создания Детской Морской Флотилии на базе Монастыря
 

Статистика

Пользователей : 4337
Статей : 343
Ссылки : 15
Просмотрено статей : 849869

Phoca Gallery Menu Module

Календарь

Русская Церковь в Америке PDF
Хронограф - Лекторий
Добавил(а) o_Serafim   
04.11.11 15:14

В 1997 году в издательстве "Международные отношения" г.Москва вышел в свет уникальный труд коллектива авторов (ответственный редактор академик Н.Н.Болховитинов) "История Русской Америки (1732-1867)

Считаю нужным познакомить Вас с этой книгой, опубликованной на сайте "Военная литература" http://militera.lib.ru/explo/ira/index.html

и в частности с главой, посвященной миссионерскому труду православных подвижников. Статья написана архимандритом Августином (Никитиным)

Глава 4. Деятельность русской православной церкви в Северной Америке

В 1794 г. на о-в Кадьяк была отправлена Духовная миссия во главе с архимандритом Валаамского монастыря о. Иоасафом (Болотовым){354} из числа насельников Валаамской (6 чел.) и Коневецкой (2 чел.) обителей{355}. Прибыв на место в сентябре 1794 г., они приступили к проповеди среди местных народностей и массовому крещению аборигенов. На протяжении первых двух лет миссионеры обратили в православие около 12 тысяч туземцев и построили несколько часовен{356}. 

 Русская Духовная миссия сыграла значительную роль в распространении христианства в Северной Америке{357}. Но, к сожалению, судьба большей части ее членов сложилась трагично. Иеромонах Ювеналий в 1796 г. принял кончину от рук язычников. В 1799 г. погибли при кораблекрушении архимандрит Иоасаф и иеромонахи Стефан и Макарий. Иеродиакон Нектарий скончался в 1808 г. в Вятской епархии по возвращении в С.-Петербург{358}. Дольше других [118] исполняли свои обязанности в Новом Свете иеромонах Афанасий и монах Иоасаф: первый служил в сане священника при кадьякской церкви до своего возвращения на родину в 1824 г., второй заведовал церковным имуществом вплоть до своей смерти в 1823 г. {359}

1. Миссионерская деятельность священника Иоанна Вениамина в а. Остров Уналашка (1824-1833)

После оскудения Кадьякской миссии духовное просвещение местных жителей в течение ряда лет находилось в неблагополучном состоянии. Как отмечал в середине XIX в. один из русских исследователей, «до 1816 г. во всей Русской Америке находился один только священник на Кадьяке, иеромонах Афанасий, который, отправляя требы и служение в главном селении Кадьяка, почти никуда не странствовал для назидания новокрещенных»{360}. Что же касается Ново-Архангельска, то с 1808 по 1816 г. там не было вообще богослужений и «все церковные требы, возможные без участия духовного лица, как-то: таинство св. крещения, обряд погребения и т. д., исполнял служитель (Российско-Американской) компании Беляев»{361}.

В составе Кадьякской миссии находился также монах Валаамского монастыря Герман, который в последние годы жизни удалился от мира и вплоть до своей кончины в 1837 г. жил на о-ве Еловом, близ Кадьяка. По своему смирению Герман отказался от сана иеромонаха и архимандрита, оставшись простым монахом. На этом острове, названном им «Новым Валаамом», он построил небольшую часовню, а также основал школу для алеутских сирот. Он сам учил их Закону Божию и церковному пению. В часовне, близ его кельи, в воскресные и праздничные дни он собирал алеутов для молитвы{362}. Преподобный Герман посещал и Кадьяк, помогая местным жителям во время эпидемий, стихийных бедствий и других испытаний, став для кадьякцев духовным отцом и наставником{363}. [119] «Предстательствовал он всегда перед начальством за провинившихся, заступал обижаемых, помогал нуждающимся, чем только мог, — и алеуты обоего пола и дети их часто посещали его, — отмечается в его житии. — Кто просил совета, кто жаловался на притеснение, кто искал защиты, кто желал помощи: каждый получал от старца возможное удовлетворение»{364}. Этот праведник почил 13 декабря 1837 г. на 81 году жизни. Память о нем благоговейно почитается до наших дней. В августе 1970 г. он был канонизирован как преподобный Герман Аляскинский, став первым американским святым в православном календаре{365}.

В 1816 г. в Ново-Архангельск прибыл священник Алексей Соколов. Как сообщается в одном из документов РАК, «в 1816 г. компания испросила белого (женатого. — Авт.) священника в лице Алексея Соколова и отправила его из Охотска с семейством на о-в Баранов (Ситху) , куда он уже и прибыл, где построена церковь во имя Михаила Архангела, как патрона тамошнего порта, названного Новоархангельским; утварь же и иконостас и все принадлежащее послано на корабле "Кутузов"»{366}. Вместе со священником был прислан богато украшенный образ св. архистратига Божия Михаила. По прибытии священника из бывшей там часовни была устроена временная церковь. Храмовый иконостас был составлен из образов, выброшенных на берег с корабля «Нева» при его крушении. «Хвала Вседержителю, — писал А.А. Баранов, — другая и у нас в Америке, и мною совершилась Божия церковь»{367}.

С 1818 г. правителем Новоархангельской конторы Российско-Американской компании стал К. Т. Хлебников (1784-1838), деятельность которого продолжалась здесь до 1832 года{368}. В эту эпоху происходило все большее сближение между Россией и Соединенными Штатами. В 1824 г. в доме графини Гурьевой на Невском проспекте в С.-Петербурге, где жил министр иностранных дел граф К. В. Нессельроде, была проведена дипломатическая конференция, в ходе которой был заключен договор о разграничении владений России и Соединенных Штатов на севере Американского континента{369}.

За истекшее столетие Россия добилась небывалых успехов в освоении Американского Севера. Для сравнения можно привести [120] отрывок из трактата Чарльза Вильямса, «бывшего в России полномочным посланником от Великобританского двора при императрице Елисавете Петровне и в первые годы царствования Екатерины II». В своей книге «Записки о Петре Великом» английский дипломат отмечал: «Петр желал основать несколько колоний своих в Америке и найти средства сообщаться с оною в короткое время чрез Север; он предпринимал, по сему случаю, многие экспедиции: двое из кораблей его отправились из Архангельска; но один был удержан льдами, а другой погиб. Хотя бы России и удалось наконец открыть проход в сию часть света чрез Северо-Восток или Северо-Запад, то и тогда бы путь сей никогда не был удобопроходим во все времена года; и она должна непременно отказаться от всех видов своих на Америку»{370}. При К. Т. Хлебникове произошло существенное улучшение церковных дел. В 1825 г. он смог уже сделать следующую запись об о-ве Кадьяк: «Церковь, вновь отстроенная, с колокольней из елового леса; очень хороша и довольно обширна, во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Дом, занимаемый священником, о шести комнатах, построен правителем Баннером»{371}.

Миссионерская деятельность продолжалась и на о-ве Уналашка. По отзыву английского путешественника Г. П. Корнея, посетившего этот остров в 1816 г., «кроме 12-ти русских живут на Уналашке жители все греческого (здесь: православного. — Авт.) исповедания»{372}. В 1823 г. по указу Св. Синода была учреждена особая миссия на Уналашке и Алеутских островах. Уже на следующий год туда прибыл 25-летний священник иркутской Благовещенской церкви о. Иоанн Евсеевич Попов-Вениаминов{373}. «На «Константине» пришел священник для Уналашки», — писал из Ново-Архангельска в Калифорнию служащий РАК Григорий Сунгуров 25 октября 1824 г. {374}

О. Иоанн родился недалеко от Иркутска 26 августа 1797 г. в семье бедного сельского псаломщика{375}, был принят в Иркутскую духовную семинарию, которую он успешно закончил, получив там свою вторую фамилию — Вениаминов — в память о только что скончавшемся [121] Иркутском епископе Вениамине (ум. 1814 г.){376}. После нескольких лет усердного пастырского служения Иоанн покинул родные места и весной 1823 г. отправился в Америку.

Уналашку — большой остров вулканического происхождения Алеутской гряды в то время населяли около 500 местных алеутов. Еще 1000 человек, разбросанных по соседним островам, относились к тому же приходу{377}. Молодой миссионер работал много и энергично. 2 июля 1825 г. в селении Гавань на Уналашке была основана небольшая церковь, освященная 29 июля 1826 г. во имя Вознесения Господня. Храм был выстроен из доставленного из Ситхи елового леса{378}. Постоянно путешествуя по своему приходу и выезжая за его пределы, о. Иоанн изучал обычаи и нравы коренных жителей, их предания и легенды. Так возникали наброски его будущего сочинения об островах Уналашкинского отдела{379}.

Служение о. Иоанна было облегчено предшествовавшими трудами членов Кадьякской миссии. Во многих местах, куда прибывали для проповеди священник и его сподвижники, они встречали христиан, крещенных иеромонахами Ювеналием и Макарием. Интересно описание храма в селе Гаванском на Уналашке, где чаще всего приходилось служить о. Иоанну. По его словам, церковь была «внутри украшена довольно порядочным иконостасом с колоннами и резными позолоченными рамами, работы самих алеутов»{380}.

Большое значение в деле христианизации жителей Уналашки имела переводческая деятельность о. Иоанна Вениаминова. «Основательное изучение им туземного языка, чем он резко отличался от других духовных лиц, благовествовавших в том краю, перевод им на этот язык Катехизиса, Священной истории, Евангелия от Матфея, частью от Луки и Деяний Апостольских, и составление им на том же языке поучений об обязанностях христианина вообще значительно выдвинули вперед в сравнении с прочими туземцами жителей Уналашки и ее окрестностей в деле религиозного образования и нравственного усовершенствования»{381}, — писал об этом П. Тихменев. [122]

Как вспоминал сам о. Иоанн, «когда они (алеуты) увидели книжки на своем языке, т. е. Катехизис, переведенный мною и напечатанный первым изданием, то даже старики начали учиться грамоте для того, чтобы читать по своему»{382}. Плодам переводческих трудов о. Иоанна суждено было возрастать и за пределами Уналашки. Священнослужитель атхинской церкви о. Иаков Нецветов к переводам священных книг на «уналашкинский язык» сделал пояснения на диалекте своих прихожан, так как он, несмотря на единые корни, отличался от «наречия уналашкинского»{383}.

Известный русский ученый-географ А.И. Воейков, в 1872-1875 гг. совершивший путешествие по Соединенным Штатам Америки, подчеркивал: «Заслуга о. Вениаминова состояла в том, что до 1829 года, то есть до первого перевода Катехизиса, русские не имели даже понятия об алеутском языке. С появлением же о. Вениаминова в Америке в качестве миссионера русская литература получила алеутский букварь, с полным переводом важнейших молитв. Вот почему о. Вениаминов стоял неизмеримо выше всех прочих миссионеров, подвизавшихся в Сибири, распространяя семена веры и цивилизации именно знанием природного, туземного языка просвещаемых дикарей, глубоким ознакомлением с их бытом, обычаями, нравами и преданиями, одним словом, той беспредельной любовью и ревностью к своему назначению и призванию, которые составляют душу миссионерства»{384}.

Результаты миссионерской деятельности о. Иоанна были весьма значительными, и это отмечали русские мореплаватели, посещавшие острова, которые входили в его миссионерский округ. Об этом писал, например Ф. П. Литке, в 1826-1829 гг. совершивший плавание к американским берегам на шлюпе «Сенявин». «Состояние жителей Уналашки, и вообще(островов) Лисьей гряды, как описывают оное прежние путешественники, во многом теперь изменилось. Они все христиане, но только со времени о. Иоанна стали получать некоторое понятие об истинном значении сего слова, хотя впрочем усердны к исполнению обрядов веры, церковь посещают прилежно <... > Они показывают большую наклонность к образованию себя, и многие охотно посылают детей своих в учрежденную попечением о. Иоанна школу, где при нас было более 20 мальчиков»{385}.

Пастырь постоянно заносил в свои тетради наблюдения за языком аборигенов, составил грамматику алеутского языка и словарь в 1200 слов. К 1830 г. он мог уже преподавать без помощи переводчика. [123]

Зимой 1832/33 г. о. Иоанн сочинил «Указание пути в Царствие Небесное». Это просто написанная книга, предназначенная автором для объяснения основных христианских истин о спасении, новокрещенным алеутам на их наречии. Она стала широко известной и много раз издавалась на алеутском, русском и славянском языках{386}.

О. Иоанн часто бывал в отдаленных приходах своего округа. Вот некоторые отрывки из его повествований: «Жители островов Прибылова, в отношении религиозных обязанностей, принадлежат к уналашкинской церкви; и поэтому уналашкинский священник обязан посещать их. Таковые посещения, начавшиеся с 1827 года, продолжаются и поныне; но обстоятельства не позволяют ездить на эти острова чаще как только через два года... мне весьма приятно вспомнить то время, когда я гостил на здешних островах. Обстоятельства доставили мне случай быть на них три раза. На острове св. Павла я жил во все эти три раза от двух до пяти недель и потому я вполне видел приязнь и усердие тамошних жителей»{387}.

В большинстве случаев ему приходилось пользоваться для своих передвижений между островами маленькими лодочками аборигенов — байдарками или каяками. Иногда приходилось сидеть в такой утлой посудине почти без движения более пятнадцати часов при очень низкой температуре. За десять лет таких путешествий ноги отважного миссионера были покалечены на всю жизнь, причиняя ему постоянные боли{388}.

По его запискам можно составить представление о состоянии тех часовен, которые были возведены на островах к этому времени. О. Иоанн пишет об о-ве св. Павла из группы о-вов Прибылова, где в главном селении — Гаванском находилась «деревянная часовня, построенная в 1821 году и внутри украшенная очень хорошим иконостасом и образами (иждивением живущих там алеутов) »; об о-ве св. Георгия из той же группы островов, где была деревянная часовня во имя св. Георгия{389}, он сообщает и о селе Никольском на о-ве Умнак, где была «деревянная часовня, построенная в 1826 году (на месте старой уже согнившей), наподобие церкви, с алтарем и куполом. Все это здание, довольно большое, выстроено из выкидного леса и самими алеутами под смотрением креола Крюкова»{390}.

В 1829 г. о. Иоанн Вениаминов совершил свое первое путешествие на р. Нушагак, где крестил первых 13 жителей-аборигенов. В 1832 г. при вторичном посещении Нушагака он миропомазал и приобщил Св. Таин еще 70 человек, крещенных в его отсутствие [124] Калмыковым — управляющим Александровским редутом в устье Нушагак{391}. К этому времени в Русской Америке было уже три Счилища для мальчиков: в Ново-Архангельске, Кадьяке и на Уналашке. На Кадьяке гудел пятипудовый колокол, отлитый из аляскинской меди мастеровым Шапошниковым.

За десять лет все обитатели огромной территории прихода о Иоанна на Уналашке стали христианами. Этот усердный труд был По достоинству оценен как церковными, так и светскими властями. Епископ Иркутский наградил священника золотым наперсным крестом, а его друг и почитатель, главный правитель в Америке барон Фердинанд Петрович Врангель, уговорил его остаться в Русской Америке и перебраться на Ситху — один из больших Ванкуверских островов у юго-западного берега Аляски{392}.

2. Миссионерская деятельность о. Иоанна Вениаминова. Остров Ситха (1834-1839)

В 1834 г. о. Иоанн Вениаминов переселился на Ситху и прожил там до 1839 г. Расположенный в западной части острова Ново-Архангельск был административным центром Русской Америки. Свято-Михайловская церковь и дом главного правителя доминировали над русским поселком. Из 1200 христиан, проживавших в городе, лишь 80 были аборигены{393}.

К этому времени в Ново-Архангельске поддерживалась торговля с разными странами. Священник ситхинской церкви служил обедню в облачении из китайских тканей, церковные сосуды и паникадила были изготовлены из испанского серебра{394}. Поле миссионерской деятельности о. Иоанна было обширным: к началу 1837 г. в Русской Америке жили 11053 русских, креолов, алеутов, эскимосов, курильцев и 50 тысяч индейцев{395}.

Интересное упоминание о Ситхе оставил один из членов команды корабля «Америка» — лейтенант Василий Степанович Завойко. Совершив долгое плавание из Кронштадта по Атлантике, вокруг Южной Америки и по Тихому океану под командованием капитан-лейтенанта Ивана Ивановича Шанца, этот трехмачтовый парусник прибыл в Ситху 14 сентября 1835 г. «Мы явились к главному правителю русских колоний в Америке барону Фердинанду Петровичу [125] Врангелю», — сообщает В. С. Завойко, после чего упоминает про училище, «преобразованное в 1832 году для воспитания юношества». «Комплект его состоит из 45 человек. В училище принимаются дети здешних служителей, креолы{396} и преимущественно сироты. Курс, здесь преподаваемый, заключается в нравственном образовании, в познании православной веры, русского языка и математических наук»{397}.

Еще одно замечание В. С. Завойко касается встречи с о. Иоанном Вениаминовым. «В это время приходил к нам священник, — очень хороший человек, сведущий во всем, и у нас велся разговор беспрерывный»{398}, — так завершает отечественный мореплаватель свое краткое повествование.

Осенью 1837 г. Ситху посетил английский корабль «Sulphur». Его командир капитан Эдвард Белчер (Belcher) посетил местную церковь и присутствовал при богослужении о. Иоанна. «Внутренность храма великолепна, чего нельзя было ожидать в таком месте, — сообщает британец. — Священник был мужественный мужчина, лет сорока пяти, умный человек, он мне понравился. Получив позволение посмотреть его мастерскую, я увидел в ней довольно порядочный орган, барометр и многие другие предметы его собственного производства. Он был так любезен, что предложил свои услуги поправить два наших барометра, и поправил их весьма удовлетворительно. Несмотря на то, что он говорил только по-русски, мы успели сделаться хорошими друзьями»{399}. Отсюда следует, что о. Иоанн находил время и для применения своих практических талантов. Так, он сделал часы-куранты на колокольне Свято-Михайловской церкви.

На Ситхе о. Иоанн Вениаминов уделял внимание и просвещению тлинкитов, живших по соседству. Это были воинственные индейцы, весьма приверженные своим языческим обычаям. Обращение их, особенно вначале, проходило очень трудно и медленно. О. Иоанн приступил к своей задаче с благоразумием и осторожностью, избегая какого бы то ни было давления на аборигенов. Прежде всего он начал изучать их язык и обычаи, что впоследствии было отражено им на страницах российской печати{400}. [126]

Благодаря усилиям о. Иоанна тлинкиты «начали слушать проповедующих слово Божие, и на совершение наших обрядов смотрят со вниманием и не без уважения; всякому, желающему креститься, они не возбраняют и не препятствуют, а крестившихся не только не презирают, или не чуждаются ими, но смотрят на них как на людей, более их знающих и близких к европейцам»{401}. В результате своего общения с аборигенами талантливый лингвист написал еще один труд — «Замечания о колошенском и кадьякском языках и отчасти о прочих российско-американских с присовокуплением российско-колошенского словаря» (СПб., 1846). Эта работа, включавшая грамматический анализ и первую попытку лингвистической классификации местных языков в русских Северо-Американских владениях, была замечательным научным достижением{402}.

3. Визит в Петербург (1838-1841). Возведение во епископа (1840)

Осенью 1838 г. о. Иоанн отбыл в Россию для подготовки к изданию своих трудов по алеутскому языку. В своем письме к К. Т. Хлебникову от 25 апреля 1836 г. он пишет: «Если не будет позволено идти мне вокруг света, я непременно во что бы то ни стало из Иркутска поеду в С.-Петербург, потому что я намерен досовершить по возможности то, что я сделал для лисьевцев, т. е. снова перепечатать Катехизис. Вот самая побудительнейшая и единственная причина быть мне в Петербурге»{403}.

Были и другие причины, по которым о. Иоанн решил посетить столицу Российской империи. За те несколько лет, что он пробыл в Ситхе, о. Иоанн убедился в том, что без содействия Св. Синода и РАК дальнейшая миссионерская деятельность на Аляске может испытывать серьезные трудности. Именно поэтому, как пишет один из его биографов, о. Иоанн «решился плыть крутом света, на компанейском судне, в северную столицу, отправив предварительно жену и детей в родной ему Иркутск»{404}.

8 ноября 1838 г. о. Иоанн взошел на борт корабля «Св. Николай». Началось его кругосветное путешествие. Вот что сообщает об этом уже упоминавшийся выше лейтенант В. Завойко. «Мы направили свой путь к Сандвичевым островам. Общество наше на корабле увеличилось священником, отцом Иоанном, — пишет Василий Завойко. [127]

Он прожил в колониях 15 лет и ныне возвращается... он еще хочет объехать свет и видеть Петербург, где намерен напечатать свои полезные сочинения, составленные им для того края и для нас о том крае. Он перевел на алеутский язык краткую Священную историю, Катехизис, Евангелие от Матфея, и составил поучение на алеутском и русском языках касательно христианских обязанностей человека. Сверх того у него есть обстоятельные записки об Уналашкинском отделе островов, о колошах, колошском и алеутском языках, нравах, обычаях и происхождении этого народа. Это будет первая книга в своем роде, которая разольет большой свет для ученых и вообще образованных людей на тот отдаленный край наших владений»{405}.

После 43-дневного трудного перехода, 22 декабря 1838 г. «Св. Николай» под командованием капитан-лейтенанта Евгения Андреевича Беренса прибыл в гавань Гонолулу. Здесь парусник простоял на рейде 12 дней «для освежения команды», и за это время о. Иоанн смог ознакомиться с деятельностью своих коллег-проповедников, прибывших на Гавайские о-ва из разных стран и обосновавшихся здесь{406}.

Столицы империи о. Иоанн достиг 25 июня 1839 г. «Небогатый, неизвестный, без связей, без поддержки, из дальней Америки священник церкви в порте Ново-Архангельском на Алеутском острове Ситха (владение Российско-Американской компании) прибыл в Петербург в надежде обратить внимание Св. Синода на жалкое положение своей полудикой паствы, — вспоминал один из его современников. — Никем не знаемый, всем чуждый иерей у многих порогов постоял, в многие двери постучался; но везде его встретила холодная вежливость и совершенное равнодушие к его пустынной стороне»{407}.

Отец Иоанн представил обер-прокурору Святейшего Синода графу Протасову обстоятельный доклад — «Обозрение Православной Церкви в Российской Америке» с рекомендациями для улучшения существующего положения. Но Синод был на летних вакациях, и о. Иоанн поехал в Москву, где встретился со знаменитым иерархом-митрополитом Филаретом (Дроздовым). Владыка Филарет принял близко к сердцу миссионерские заботы о. Иоанна и оказал ему столь необходимое покровительство{408}.

«Он приходит к Московскому митрополиту и уже не знает, как выразить свои чувства признательности и благоговения к нему за его [128] участие к своей судьбе на чужбине, за внимание к объяснениям о положении церкви, за любопытство, с каким он расспрашивал во всей подробности о мало занимающем столицу крае, о природе и средствах его, о местных нравах и обычаях, о промыслах, торговле, населенности, набожности, воинственности и т. д., — сообщает биограф митрополита Филарета. — Главной целью плавания кругом света было намерение иерея издать Св. Писание на алеутском языке. Напечатав свой перевод, он собирался не к алеутам уже, а в Иркутск, куда жена его перебралась для воспитания своих детей — 12 мальчиков и девочек. Найдя своего гостя человеком разумным, благочестивым, образованным и даровитым, прозорливый пастырь обратил на него внимание членов Синода — и вскоре признано было необходимым возвратить его в Ситху и поставить в более самостоятельное положение в звании благочинного»{409}.

По предложению митрополита Филарета о. Иоанн был возведен в сан протоиерея и назначен начальником Духовной миссии. Вот что сообщалось по этому поводу в церковной печати: «1839 года в день Рождества Христова в С.-Петербурге, на Троицком подворье, что у Аничкова моста, Высокопреосвященный Филарет, митрополит Московский, совершил Божественную литургию. На так именуемом малом входе подведен был к нему один из сослуживших иереев, и святитель, после молитвы о нем, по чиноположению, знаменовал по главе его крестовидно, глаголя: благословен Господь, се бысть раб Божий Иоанн протопресвитер Святейшия Божия церкве св. архистратига Михаила, яже на острове Ситхе, во имя Отца и Сына и Святаго Духа». Грамота на протоиерейство выдана о. Иоанну из Московской консистории»{410}.

Вскоре после этого, по словам влиятельного сотрудника Св. Синода А.Н. Муравьева, познакомившегося с отважным миссионером, тот «посетил Москву, чтобы привести в исполнение желание — напечатать Евангелие от Матфея на алеутском языке, и имел утешение видеть оное исполненным{411}. Он посетил Лавру Сергиеву, Лавру (Киево) Печерскую и Воронеж, пользуясь временем своего пребывания в России, ибо не надеялся более возвратиться из Америки и хотел познакомиться с отечественною святынею. Протекаемые им пространства казались ему ничтожными в сравнении с американскими»{412}. [129]

Во время паломничества прот. Иоанна по святым местам из Иркутска пришла печальная весть: 24 ноября 1839 г. умерла его жена. Тем временем у митрополита Московского Филарета «возникла в Петербурге мысль об учреждении в Сибири новой отдельной от Иркутской, епархии III класса. В состав ее вошли Камчатка и острова Курильские и Алеутские. Из трех лиц, удостоиваемых Синодом занять новую епископскую кафедру, император избрал американского пришельца»{413}.

После кончины супруги прот. Иоанн не мог больше отказываться от монашества и высшего церковного служения. О том, как решалась его дальнейшая судьба, повествует А.Н. Муравьев. По его словам, прот. Иоанн после посещения святых мест «возвратился в столицу и собирался зимою ехать опять в любимую им Америку; уже приготовлялось ему наставление письменное, как продолжать дело своей миссии, когда внезапно все члены Св. Синода единодушно пожелали послать его епископом в просвещенный им край. Отнеслись о том в компанию (Российско-) Американскую, и она с радостью приняла на свой счет все издержки по устройству новой епархии, отзываясь с любовью о предназначенном епископе. Все совершилось внезапно и скоро, как бы по данному свыше знаку. Камчатская и Охотская области присоединены к его новой епархии в двух частях света, простирающейся по морям на 7000 верст, вдоль длинной гряды островов Курильских и Алеутских, и хотя в ней считалось мало церквей настоящих, зато какое обширное поприще открывалось в будущем!»{414}.

Тот же автор сообщает интересные подробности о чине пострижения прот. Иоанна и о поставлении его в архимандриты. «Оба действия поручены были Высокопреосвященнейшему Филарету, митрополиту Московскому. Отец Иоанн пожелал принять или имя Иннокентия, первого епископа Иркутского, от мощей коего он сам пошел проповедовать Евангелие в дикую пустыню, или имя Иоасафа, первого ее просветителя, бедственно погибшего в море. Митрополит предпочел первое, и пострижение совершено было за всенощным бдением на день св. апостол а Андрея Первозванного, в домовой Троицкой церкви»{415}.

Вскоре после этого архимандрит Иннокентий был рукоположен во епископа Камчатского, Курильского и Алеутского. Его епископская хиротония имела место в Казанском соборе 14 декабря 1840 г. Накануне рукоположения, обращаясь с речью к членам Св. Синода, О. Иннокентий сказал: «Господи Иисусе Христе! Новый свет благодати святительския, который Ты благоволишь пролить в те отдаленные [130] страны, да будет знамением и зарею просвещения православною нашею верою всех живущих там язычников»{416}.

10 января 1841 г. новый епископ отправился в Русскую Америку с несколькими иеромонахами и клириками, которые последовали за ним на миссионерское служение. Накануне отъезда из С.-Петербурга владыка Иннокентий посетил Зимний дворец, «где милостиво был принят государем императором»{417}. «Он был успокоен и размещением своих детей. Заботы о воспитании их с него сняты — и он посвятил всего себя служению Церкви»{418}.

Возвращение в Ново-Архангельск было сопряжено со многими опасностями. «Страшная буря едва не разбила его корабль близ берегов Кадьяка, где погибла от кораблекрушения и первая Духовная миссия в начале нынешнего (XIX. — Авт.) столетия, — сообщалось в жизнеописании святителя. — Но он благополучно достиг своего кафедрального города Ново-Архангельска на Ситхе, в день преподобного Сергия (Радонежского. — Авт.). С утешением встретила русская колония нового своего пастыря на материке Америки»{419}.

4. Миссионерская деятельность владыки е Иннокентия (Вениаминова) (1841-1858)

Деятельность епископа Иннокентия распространялась теперь из Ситхи на Азиатский и Американский континенты. В 1841 г. Св. Синод предписал для новообразованной епархии особые правила, в числе которых было следующее: «Михайло-Архангельской церкви на о. Ситхе быть кафедральным собором Преосвященного (Иннокентия. — Авт.), в управлении же епархией действовать ему на основании общих, изданных на этот предмет законов, с правом разрешать самому построение церквей и определять к ним причты, когда найдет к тому способы»{420}.

Вот как описывал владыка Иннокентий свои первые дни пребывания в епископском сане на ставшей родной ему земле. Отбыв из Охотска 20 августа 1841 г. на бриге «Охотск», в субботу 27 сентября [131] «сошел я на берег (в Ново-Архангельске. — Авт.), где был встречен главным правителем, всеми чиновниками и всеми православными. В малом облачении я пошел в церковь, где приветствовал свою новую паству краткой речью, отправлял благодарственный молебен Господу Богу. 28 сентября отправлял я Божественную литургию в первый раз»{421}.

Об архипастырской деятельности епископа Иннокентия сообщал и Джордж Симпсон, директор английской компании Гудзонова залива (КГЗ). Он прибыл в Ново-Архангельск 16 апреля 1842 г.; «в следующую за тем пятницу возвратился ситхинский епископ из Кадьяка, отстоящего от Ситхи на 600 миль, которые были переплыты в четыре дня. Епархию здешнего епископа можно назвать самой обширнейшей из всех существующих в мире епархий: она заключает в себе не только Американскую Россию, но моря: Охотское, Камчатское и Алеутские острова»{422}.

Джордж Симпсон мог не знать о том, какие опасности подстерегали владыку Иннокентия во время его миссионерского путешествия от Ситхи до Кадьяка. Сведения об этом были опубликованы в церковной печати через четверть века после этих драматических событий. В 1842 г., через 5 лет после кончины старца Германа, «плывя морем в Кадьяк и находясь в крайней опасности, Высокопреосвященный Иннокентий, архиепископ Камчатский и Алеутский, воззрев на Еловый остров, сказал в уме своем: «если ты, отец Герман, угодил Господу, то пусть переменится ветер!» И точно, не прошло, кажется, и четверти часа, говорит Высокопреосвященный, как ветер им сделался попутный, и они благополучно пристали к берегу. В благодарность за избавление архиепископ Иннокентий служил сам на могиле блаженного панихиду»{423}.

Директор КГЗ имел возможность встретиться с владыкой Иннокентием и иметь с ним беседу, о которой он также сообщает в своих записках. «В первое воскресенье после Пасхи ситхинский епископ, отправляясь на двухгодичную визитацию азиатской половины своей епархии, говорил накануне отъезда прощальную проповедь. Простившись с этим достойным пастырем, я не могу не выразить похвалы его характеру и качествам. Одна его наружность уже внушает особенное к нему уважение; между тем как кротость, характеризующая каждое его слово и дело, незаметно превращает это уважение в любовь; в то же время ум и дарование делают его вполне достойным того высокого [132] поста, который он занимает. Его беседа бывает полна юмора и вместе с тем назидательности; все, кто только имел честь быть знакомым с ним, высоко ценили его общество»{424}, — пишет Дж. Симпсон.

Сведения о дальнейшей миссионерской деятельности епископа Иннокентия можно почерпнуть из записок лейтенанта флота Лаврентия Алексеевича Загоскина (1808-1890), которому было поручено исследовать обширные территории бассейна р. Квихпак (Юкон). 19 мая 1842 г. он повел бриг «Охотск» из Ново-Архангельска на Уналашку. Пассажиром на корабле был владыка Иннокентий, отправлявшийся впервые в новом сане для окормления своей паствы.

На пути брига лежал о-в Унга, один из восточных островов Шумагинской группы. Здесь местные жители устроили архипастырю горячий прием. «Нет слов для выражения тех чувств, которыми были преисполнены туземные жители при встрече своего владыки, — сообщал Л.А. Загоскин. — Управляющий Гомзяков, с 1815 г. находящийся в колониях, видал архиереев; прочие знали этот сан только понаслышке. Преосвященный Иннокентий в 1836 г. оставил священником свое стадо и, казалось, навсегда, и вдруг ныне является посреди его, облаченный высшей духовной властью. Все народонаселение острова жаждало принести благодарение Всевышнему, и вот на другой день, также неожиданно, приезжает священник этого отдела с походной церковью. Преосвященный служил обедню и молебен. Не было слушателя, который бы не прослезился от умиления и радости, при кратком приветственном слове святителя»{425}.

Так же радушно он был принят и жителями о-ва Уналашка, где 27 мая 1842 г. они «отслушали всенощное бдение, а в восемь часов утра, 28 мая, колокольный звон огласил шествие Преосвященного в основанную и освященную им церковь. Удивление и потом восторг туземцев были невыразимы»{426}. Л.А. Загоскин пишет также и о других вещественных знаках пребывания выдающегося миссионера в Русской Америке. Говоря о Ново-Архангельске, он упоминает о «часах, устроенных на колокольне, под смотрением почтенного отца Иоанна Вениаминова, оставившего по себе память изданием Катехизиса на алеутском языке»{427}. В те годы в Ново-Архангельске имелась школа и для девочек, переведенная сюда в 1839 г.: «священник занимается со всеми два раза в неделю, обучая молитвам и разъясняя главнейшие догматы веры»{428}, — сообщал Л.А. Загоскин. [133]

Занимаясь топографическим описанием бассейна р. Квихпак в 1842-1844 гг., Л.А. Загоскин сообщал сведения и о положении православия на Аляске. «В редуте св. Михаила, основанном в 1833 г., находится часовня, основанная в 1842 году, при посещении священника в 1843 и 1844 гг. все туземцы острова св. Михаила беспрекословно приняли христианство»; «при посылке в 1845 г. священника для христиан-туземцев при редуте св. Михаила определена церковь»{429}.

Об обстоятельствах крещения аборигенов, живших близ Михайловского редута, Загоскин приводит более подробные сведения. Он имел неоднократные встречи со многими жителями селения Улукатмют. В 1844 г., сообщает автор, «все их племя, узнав о моем возвращении в редут и о приходе туда священника, явилось для принятия святого крещения, без всякого с нашей стороны убеждения, и 30 июня Промыслу Всевышнего угодно было, чтобы я был восприемником их в жизнь вечную»{430}. И хотя русский лейтенант скромно замечает, что местные жители приняли крещение «без всякого с нашей стороны убеждения», его личный пример играл большую роль в этих обстоятельствах.

Зимой 1842/43 г. Л.А. Загоскин совершил переход из Михайловского редута на Квихпак, и, как видно из его записей, «с начала похода я положил правилом отправлять ежедневно краткую общественную молитву как для поддержания духа благочестия и бодрости, так и для показания туземцам, что мало того, что мы исповедуем правую веру во имя Сына Божия, но, что через молитву имеем к Нему доступ и получаем от Него все требуемое во благое». По свидетельству русского путешественника, «более пяти тысяч туземцев, считая проживающих по низовью Кускоквима и рукавами Квихпака, готовы принять преобразование (крещение. — Авт.) и 500 человек из них приобщены уже к лону христианства»{431}.

В одном из жизнеописаний владыки Иннокентия читаем: «Как только устроил Иннокентий свою кафедру и училище при соборной церкви, немедленно стал помышлять об учреждении нескольких духовных миссий, близ устья рек, впадающих в океан, чтобы там постепенно обращать к христианству инородцев, спускающихся в известные времена года на поморье для рыбных промыслов и торговли»{432}. С именем владыки был связан подлинный расцвет церковной [134] жизни на Аляске. По его инициативе в 1840-х гг. был основан целый ряд миссий: Нушагакская, Квихпакская и Кенайская{433}. Нушагакская миссия начала действовать в 1841-1842 гг. под руководством священника Ильи Петелина; с 1842 по 1845 г. численность ее прихожан возросла с 200 до 600 человек, а в 1851 г. их число уже составило 1448 человек{434}.

Квихпакская миссия находилась в ведении священника-креола Иакова Нецветова (ок. 1804-1863), который ранее служил на о-ве Атха (1829-1845). Ее местопребыванием было избрано селение Икогмют, отстоявшее от редута св. Михаила на 200 верст вверх по Квихпаку. Отец Иаков миссионерствовал там с 1845 по 1857 г. Во время своего двухлетнего путешествия по реке и морскому побережью летом на байдарках, а зимой пешком он присоединил к Православной церкви 437 человек{435}. В середине 1852 г. число обращенных в Православие в Квихпакской миссии насчитывало 1720 человек. Построенная там церковь была освящена в конце 1851 г. {436}

В 1841 г. в Никольском редуте, находящемся в Кенайском заливе, была построена небольшая часовня; богослужения в ней совершались по мирскому чину служащим РАК А. Комковым. В 1845 г. в Кенай был послан иеромонах Николай, состоявший с 1841 г. в должности эконома при архиерейском доме в Ново-Архангельске{437}. В течение двух лет этим миссионером было крещено около 400 человек{438}. С 1849 г. Кенайская миссия стала вести регулярную деятельность, и ее подопечные смогли приобщиться к полнокровной церковной жизни. Отец Николай возглавлял Кенайскую миссию вплоть до своей кончины 31 июля 1867 г. {439} [135]

В 1840-х гг. в русских колониях действовали 4 церкви: в Ново-Архангельске с приходом в 1230 человек, Кадьяке (6338 человек), Уналашке (1751 человек) и Атхе (994 человека){440}. На восьми островах были устроены часовни, где богослужение совершалось посылаемыми туда священниками. Так, в 1843 г. на о-ве Афогнак была воздвигнута часовня во имя Рождества Пресвятой Богородицы{441}.

К этому времени в Русской Америке находилось 4 священника. А за весь 19-летний период пребывания владыки Иннокентия в Русской Америке было построено: в 1848 г. кафедральный собор в Ново-Архангельске, трехпрестольный, с колокольней{442}; три церкви — на Кадьяке, Уналашке, у р. Нушагак, а также 30 часовен, из которых не менее 12 были построены при помощи РАК, «да и прочие все, хотя построены усердием прихожан, но при пособии компании»{443}.

Постоянным источником тревог епископа была трудность получения священников, особенно образованных, для миссионерской работы в Русской Америке. Единственным решением этой проблемы владыка считал подготовку к священству кандидатов из местных жителей. С этой целью в 1843 г. он основал миссионерскую школу в Ново-Архангельске, и в 1845 г. туда же была переведена семинария с Камчатки. Эти меры послужили укреплению Православия среди алеутов, тлинкитов и креолов, населявших Аляску и примыкавшие к ней острова. До той поры указанные области не имели духовных лиц из местных уроженцев, теперь же их дети получили возможность быть учителями своих соотечественников и, конечно, могли с большим успехом способствовать распространению среди них христианского учения.

В 1850 г. по истечении первого десятилетия своего назначения епископ Иннокентий сделал подробный доклад Св. Синоду о состоянии Северо-Американской и Алеутской епархий. К Камчатской, Курильской и Алеутской епархиям принадлежали 23 130 человек; около 15 тысяч из них жили в североамериканской части епархии. Там имелось уже 9 церквей; пять из них были построены после назначения епископа Иннокентия. Храмы были расположены таким образом: три в Ново-Архангельске на Ситхе — Св. Михайловский кафедральный собор, церковь в архиерейском доме и новая церковь для индейцев-тлинкитов. Кроме уже существовавших церквей на [136] Кадьяке, Уналашке и Атхе, новые церкви были воздвигнуты в Кенае, Нушагаке и Квихпаке{444}.

На американской территории было также 37 часовен, 9 священников при двух диаконах и полном составе причетников{445}. В заключительной части отчета отмечалось, что священники-миссионеры совершают свое апостольское служение с полной самоотверженностью и что под влиянием их местное население постепенно оставляет свои языческие верования и обычаи и становится в большинстве своем грамотным.

Святитель Иннокентий оставил о себе добрую память и в научных кругах как выдающийся просветитель. Большой известностью пользовались его сочинения — такие, как «Состояние Православной Церкви в Российской Америке» (СПб., 1840){446}, и целый ряд других. Об этом свидетельствует красноречивый эпизод, относящийся к паломничеству Н. В. Гоголя в Святую Землю в 1848 г. В пасмурный, необычный для Палестины день, писатель сидел в Назарете, пережидая дождь и перечитывая записи в своей книжке, в частности список книг, которые он надеялся достать по возвращении на родину. Среди них значились и «Записки об Алеутских островах свящ. Вениамина»{447}.

Владыка Иннокентий был известен как составитель грамматики алеутского языка, переводчик на алеутский язык Священного Писания Нового Завета, автор фундаментального труда по истории и этнографии алеутов и тлинкитов{448}. В своей книге «Русские на Восточном океане» А. Марков сообщает о том, что владыка Иннокентий послал в Кадьяк одного из студентов духовной семинарии для того, чтобы тот выучил алеутский язык и составил алеутскую азбуку. Студент потратил на это пять лет и преуспел в своих знаниях. В 1846 г. было решено печатать книги на алеутском языке и рассылать их потом по селениям. «Евангелие уже переведено на алеутский [137] язык преосвященным Иннокентием, в то время, когда еще он был священником, и теперь читается иногда в колониальных церквах, — пишет А. Марков. — Алеуты всегда со вниманием слушают чтение Евангелия и ревностно исполняют закон Божий, особливо уналашкинские алеуты. Как они почтительны к христианской религии, сколько делают пожертвований в уналашскую церковь лучшими пушными промыслами, как богобоязливы и смиренны во время совершения божественной службы! Это самые набожные и трудолюбивые алеуты из всех своих единоплеменников <... > Уналашкинские алеуты чрезвычайно искусно выткали из тонких древесных корней и различных трав орлецы, служащие для подножия во время отправления божественной службы архиереем, и принесли их в дар преосвященному Иннокентию, который переслал эту редкость Московскому митрополиту Филарету»{449}.

Один из правительственных чиновников — С. А. Костливцев в своем отчете по обозрению русских колоний в Америке за 1860/ 1861 гг. писал: «Если между алеутами так быстро распространился свет христианского учения, то это прямо должно отнести к переводу священных книг на алеутский язык и к изучению этого наречия алеутским духовенством»{450}. Результаты духовного просвещения сказывались довольно быстро; «прежде сотый из кадьякцев бывал когда-либо в церкви, а о говений они и не знали, — писал епископ Иннокентий в 1842 г. — Ныне полны церкви во всякий праздник и в один Великий пост было говельщиков (постящихся. — Авт.) более 400»{451}.

В своей архипастырской деятельности владыка опирался на преданных ему местных священников-миссионеров. Один из них — Петр Литвицкий в эти годы трудился на о-ве Кадьяк; в 1843 г. он, приобщая к вере алеутов, обошел «с проповедью слова Божия остров Кадьяк, вверенный архипастырем его попечению»{452}. С миссионерскими целями объезжал вверенные ему приходы священник Иаков Нецветов, окормлявший в те годы жителей острова Атха. В «Журнале», который вел отважный миссионер, повествуется о его трудах на ниве евангелизации{453}. До нас дошли записки и другого атхинского проповедника — о. Григория Головина, относящиеся к 1842 году{454}. [138]

Владыка Иннокентий сознавал, что основой духовного просвещения местных народностей является воспитание в христианском духе подрастающего поколения. Начало занятий с детьми местных жителей было положено им самим. С января 1844 г. он собирал в домовой церкви детей и учил их закону Божиему. Примеру этому следовали и другие приходские священники, так что вскоре во всей епархии обучалось более 400 детей. Впоследствии при всех церквах и многих часовнях были устроены школы, в которых детям преподавались наставления об их христианских обязанностях и, вместе с тем, они обучались грамоте. «Учить всех детей простого народа, — писал владыка Иннокентий митрополиту Филарету в 1845 г., — вот мысль, которая давно меня занимает и которую мне отчасти удалось приводить в исполнение и даже, благодарение Господу! — видеть от того некоторые плоды <... > И если алеуты любили и любят меня, то единственно за то, что я их учил»{455}.

Русский исследователь А. Марков, побывавший в Ново-Архангельске в середине 1840-х гг., так описывает результаты служения владыки Иннокентия, опиравшегося в своих трудах на местное духовенство. «Давно ли те, которые приняли веру христианскую, были язычниками; давно ли сожигали они трупы отцов своих и варварски умерщвляли своих единоплеменников? <... > Посмотрите на них теперь, посмотрите на этих младенцев веры в то время, когда звук колокола известит их о начале божественной службы! С каким рвением спешат они в Божий храм, как тихо, как смиренно стоят в нем! Они не понимают еще таинственного смысла наших церковных обрядов, но по окончании божественной службы владыка приглашает их к себе и через переводчика, сообразуясь в выражениях своих с их понятиями, объясняет им закон Божий <... > В семинарии, учрежденной в Ново-Архангельске, учат мальчиков (тлинкитов. — Авт.) калюжскому языку, и владыка положил твердое намерение выстроить в калюжском селении церковь для богослужения на туземном языке»{456}.

5. Ново-Архангельское викариатство (1858-1867)

За свои выдающиеся заслуги владыка Иннокентий в 1850 г. был возведен в сан архиепископа. В 1852 г. к Камчатской епархии была присоединена Якутская область. В связи с этим архиепископ Иннокентий переехал из Ново-Архангельска сначала в Аянский порт, а затем в Якутск (1858 г.). После того, как Россия приобрела у Китая Приамурский край, архиепископская кафедра была перенесена в [139] Благовещенск (1860 г.). В помощь архипастырю были учреждены два викариатства: в Якутске и в Ново-Архангельске.

«Понятно, что ему нелегко обозревать свои разнородные паствы, странствуя от Амурской страны, Якутска и Камчатки до Курильских и Алеутских островов, — писал Н. В. Сушков о владыке Иннокентии. — Поэтому-то его викарии Алеутский и Якутский распоряжаются в своих участках на особых правах, и оставаясь под отчетностью епархиальному начальнику, только в важнейших случаях обращаются к нему за советами и приказаниями»{457}.

Однако архиепископ Иннокентий по-прежнему предпринимал миссионерские объезды своей обширной епархии. Об одном таком путешествии повествует отечественный мореплаватель Андрей Карлович Деливрон, совершивший кругосветное плавание (1860-1865) на корвете «Калевала». Как отмечал он в своих записках, архиепископ Иннокентий поднялся на борт парусника в порту Хакодате (Япония), чтобы следовать на Камчатку. Российское консульство в Хакодате находилось тогда на краю города. «Там жили консул Гошкевич и морской агент, — пишет А.К. Деливрон, — затем еще молодой монах о. Николай, тогда только что окончивший (Петербургскую) Духовную Академию, а теперь архиепископ и начальник Духовной миссии в Японии, прославившийся обращением в христианство нескольких десятков тысяч язычников»{458}. Так российский мореход в своих записках зафиксировал для истории важное событие: встречу двух знаменитых миссионеров — Иннокентия (Вениаминова) и Николая (Касаткина), впоследствии причисленных к лику святых русской православной церкви.

Вот еще несколько слов того же автора о святителе Иннокентии: «Архиепископ Иннокентий был известен как неустрашимый мореход, совершивший еще в молодости множество морских кампаний в Охотском и Беринговом морях; ему на раз приходилось плавать и на байдарках среди гряды Курильских островов. Он вообще видывал виды на своем веку, и море с его штормами и невзгодами было ему слишком хорошо знакомо. Он знал компас и умел править рулем и считался хорошим часовым мастером. Это был человек большого ума и с золотым сердцем»{459}.

В 1858 г. в Русской Америке было образовано викариатство, и в сан епископа Ново-Архангельского был рукоположен ректор Ново-Архангельской семинарии архимандрит Петр (1858-1866). Его хиротония во епископа состоялась в Иркутске 29 марта 1858 г. {460} [140]

С перемещением архиепископа Иннокентия из Ново-Архангельска была перенесена в Якутск и семинария. Но в то же время в Ново-Архангельске было учреждено училище для детей служащих РАК. Курс обучения устанавливался как в трехклассных уездных училищах с дополнением программы для поступающих туда детей духовного звания, предназначенных для поступления в семинарию, предметами, преподававшимися в уездных духовных училищах{461}.

Находясь вдали от Русской Америки, владыка Иннокентий, тем не менее, постоянно заботился о духовном образовании ее жителей. Вот что, например, сообщалось на страницах церковной печати в 1867 г.: «Преосвященный Иннокентий, архиепископ Камчатский, пожертвовал 3 тысячи рублей серебром на содержание, из процентов с этого капитала, в духовно-учебных заведениях двух воспитанников духовного звания из уроженцев Приамурского края или Америки»{462}.

Владыка Иннокентий постоянно наставлял тех проводников, которые трудились в Русской Америке; он посылал письма священнику И. Шаяшникову, жившему на Уналашке{463}, нушагакскому миссионеру иеромонаху Феофилу{464} и другим православным пастырям. Получив архипастырское благословение, отважные миссионеры отправлялись в опасные путешествия, целью которых было духовное просвещение аборигенов. В дневниках о. Феофила за 1862-1864 гг. повествуется о тех испытаниях, которые доводилось переносить проповедникам во время их нелегкой работы. Вот что отмечалось в его «Журнале» за 1863 г.: «До половины Великого поста дела мои по ежедневному богослужению, исповеди и причащению туземцев шли обычным чередом, а с половины поста труды мои умножились почти до отягощения: в селениях туземцев открылось сильное поветрие — воспаление легких, колотье в боках, кашель, и мне часто приходилось ходить по селениям для напутствия больных, случалось иногда погребать человека по три в один раз. Но, благодарение Богу, смертность была не очень большая, а поветрие почти никого не пощадило; я едва мог продолжать богослужение, но [141] к Св. Пасхе Господь обрадовал нас выздоровлением моего причетника и толмача, и у нас во всю пасхальную неделю была служба»{465}.

Несмотря на тяжелые испытания, выпадавшие на долю как пастыря, так и паствы, о. Феофил продолжал трудиться на ниве христианского просвещения, и его усилия приносили ощутимый успех. Так, в «Журнале» за 1864 г. иеромонах пишет: «6 августа я пригласил туземцев в 9 часов собраться на молитву, служил часы и преподал поучение. Оказалось, что между ними 9 человек давно были крещены дьячком, но доселе оставались немиропомазанными и 11 младенцев нужно было окрестить. 6, 7 и 8-го числа августа каждодневно собирались в походную церковь по два и по три раза, говорены были поучения, применительные к немиропомазанным, и общия для всех желающих исповедаться и приобщиться»{466}.

Одно явление о. Феофил решил выделить особо. Вот что он отмечает: «К общему удивлению, толмач из креолов говорил с таким воодушевлением, такое внимание поддерживая в слушателях, что мне казалось, будто он переродился. Когда я 8 августа призвал его в свою палатку и стал благодарить его и поощрять, чтобы он дома и в церкви так же говорил, то он сказал: «Я сам себе удивляюсь, откуда у меня брались слова. Какое слово мудреное Вы ни скажете, мне как будто кто-то подсказывал, и на все ваши русские слова я скоро находил соответственные кускоквимские»{467}.

В 1860 г. в Русской Америке находилось 11 священнослужителей (епископ и священники) и 16 церковнослужителей (дьячки, причетники, псаломщики). Для совершения богослужения привлекались прошедшие курс обучения креолы. При учреждении епархии РАК обязалась отпускать ежегодно около 25 тысяч рублей ассигнациями на содержание причтов четырех церквей. Кроме того, Св. Синод отпускал более трех тысяч рублей ежегодно на содержание Кенайской миссии{468}.

РАК помогала миссионерам и в их практической деятельности. «Все вещи, нужные для церквей, как-то: книги, свечи, ризничные и пр., а частью и для духовенства, компания доставляет на кругосветных кораблях даром, — сообщалось в одном из документов РАК. — Кроме того, сколько делается таких пожертвований или пособий со стороны компании, которых невозможно определить ценою денег, как, например, ежегодные пособия священникам и миссионерам в их путешествиях по приходам и в их домашнем быту [142] и пр. <…> Наконец, без содействия компании едва ли можно было бы выстроить дом для семинарии в Ситхе»{469}.

Поскольку священник каждое лето должен был объезжать свой приход для посещения жителей отдаленных от церкви мест, то «пособия, нужные для таковых путешествий, как-то: байдарки с гребцами и пр., получаются также от (Российско-) американской компании»{470}. Кроме того, с конца 1830-х — начала 1840-х гг. РАК предпринимала на свои средства печатание церковной и светской литературы для местного населения на алеутском языке{471}.

Но, несмотря на постоянное улучшение внешних условий, в которых действовали российские миссионеры, они по-прежнему испытывали серьезные тяготы. Тяжелое положение усугубляли трудности сообщения между островами и с отдаленными редутами. В путь отправлялись на судах, байдарах или небольших байдарках (по внутренним рекам), зимой на нартах, запряженных собаками. «Миссионеры, — пишет С. А. Костливцев, — вынуждены бывают делать большие переходы пешком по горам, тундрам и лесам; проводники их, проходя эти волоки, носят на себе байдарки, съестные припасы и другие путевые вещи с большими затруднениями, терпят часто голод и холод, долгое время проводят под дождем, без всякого приюта и прикрываются лишь полотняными палатками. Устранить все эти неудобства, по безлюдности страны и суровости климата, невозможно»{472}.

Лишения и опасности подстерегали не только простых священников, но и архиереев, объезжавших свои церковные владения. Сохранились записки епископа Ново-Архангельского Петра, в которых он повествует о своих злоключениях во время поездки на Алеутские острова. Отбыв из Аяна на «железном пароходе» 11 ноября 1859 г., он намеревался достичь Ситхи, однако в то лето «Восточный океан как-то особенно был сердит». После того, как пароход миновал Курильские острова, «подули сильные противные (встречные. — Авт.) ветры, при которых волны сильно разбивали корабль»{473}. «Наш пароход от большой качки и ударов волн расшатался, открылась большая течь в среднем трюме, в котором положены были вместе с компанейскою кладью и все мои вещи и архиерейская ризница, — пишет епископ Петр. — Когда вода залила весь трюм, [143] все привела в движение; открыли и увидели, что бочки с краскою и китовым жиром разбились, мои вещи и ризница потонули, — достать из воды уже нельзя было»{474}. Капитан, видя неизбежную гибель судна, решил идти на Атту (Атху) — ближайший остров Алеутской гряды. Пять суток продолжался этот переход, и наконец епископ Петр сошел на берег, где нашел прибежище в доме служащего РАК. Это была «хижина, построенная из досок, обложенная дерном; в ней были комнаты — зал и спальня, каждая в одну квадратную сажень, если не меньше, — сообщал владыка Петр. — На нашу беду дождь ливнем лил каждый день до декабря; чрез дерн вода протекала до стен клети, которые от того были всегда мокры, покрылись плесенью»{475}.

О продолжении плавания по бурному океану не могло быть и речи. Епископ Петр вынужден был зазимовать на о-ве Атту. Холод и голод были постоянными его спутниками: «Утонуть страшно, а жить на острове до лета тоже горе, потому что кроме неудобств жилища, и провизии съестной мало было, а рыбу и вовсе почти нельзя было ловить при постоянном волнении»{476}, — повествует владыка Петр. Все книги, взятые им с собой в плавание, погибли во время шторма. Пришлось утешаться чтением Библии, «найденной у одной старухи».

В то время на о-ве Атту не было постоянного священника, хотя часовня здесь уже имелась. Так что епископ всю зиму духовно окормлял местных жителей. «В каюте моей уцелела священническая риза с епитрахилью. В ней я служил в часовне всенощные, обедницы, молебны, — пишет он. — Алеуты усердно ходили к богослужению, особенно много бывало детей всех возрастов. Несмотря ни на какой ветер, дождь или вьюгу, все бегом бегут в часовню»{477}.

Особенно запомнилось местным жителям богослужение, совершенное епископом Петром в праздник Рождества Христова (25 декабря ст. ст.). При этом ему помогали некоторые из них, уже воцерковленные трудами русских миссионеров. «Один алеут-писарь довольно хорошо знает церковное пение и чтение; он читает и поет в часовне, как может мирянин. От него научаются и другие алеуты, на память знают многие стихиры, ирмосы и поют довольно хорошо, — продолжает епископ Петр свое повествование. — На Рождество Христово почти все перебывали у меня, — славили Христа на алеутском и славянском языках, пели хором мастерски, а некоторые даже говорили речи»{478}. [144]

На о-ве Атту выпало прожить около трех месяцев. За это время пароходная команда устранила те повреждения, которые судно получило во время шторма. 24 января 1860 г. пассажиры и члены экипажа «со страхом пустились в море», а 8-го февраля без особых приключений пришли в Ситху. Завершая свой рассказ о пережитом, владыка Петр пишет: «Господь для того, может быть, и привел меня на остров видеть, как живут бедные алеуты, чтобы поучиться у них терпению и преданности воле и провидению Божию и чтобы после не малодушествовать среди встречающихся трудностей, в которых не будет недостатка в Америке»{479}.

Архиерей претерпел суровые испытания волей случая, а разъездные священники осознанно шли навстречу опасностям, подстерегавшим их на нелегких путях. Прибывший в Ново-Архангельск в 1860 г. на службу РАК морской офицер Д. И. Неделькович записал в дневнике свои впечатления о встрече в Михайловском редуте в мае 1863 г. с иеромонахом Иларионом, который на байдарке спустился в редут по Квихпаку: «Он рассказал мне, какая опасная и скудная жизнь в болотистых тундрах, между дикарями, которые большей частью и до сих пор враждебны русским, несмотря, что многие из них обращены в христианство <... > Этот несчастный монах, — писал далее Д. И. Неделькович, — за один год тамошней жизни, при его еще слабой комплекции, так исхудал и поседел от трудных путешествий по одиночкам во время ужасных северных морозов и пурги, при недостатках при этом в продовольствии и других лишениях, что я едва мог его узнать»{480}.

Забираясь в самые глухие места, миссионеры близко наблюдали быт и нравы местного населения, вели путевые записи, имеющие большую научную ценность. К их числу относится дневник иеромонаха Илариона, посетившего в 1861-1864 гг. глубинные районы Западной Аляски{481}, а также Журнал кенайского миссионера игумена Николая за 1862-1864 гг. {482}

При этом о тяготах своей кочевой жизни они лишь скупо упоминают. Так, иеромонах Иларион в записи от 24 апреля 1863 г. отмечает: «Пока я совершал богослужение, вода, приготовленная для [145] освящения, совершенно замерзла в церкви»{483}. А для того, чтобы добраться до отдаленного селения, он шел на лапках (широких лыжах) по глубокому снегу так долго, что у него стали отказывать ноги, и, как пишет о. Иларион, «вовсе не мог я идти дальше и принужден был нанять одного дикаря отвезти меня на своих собаках обратно в миссию, а наши четыре собаки едва могли везти на нартах нашу провизию, одежду и церковные вещи. Долго болели у меня ноги»{484}.

Холод был постоянным спутником православных подвижников на Аляске. Кенайский игумен Николай, пытавшийся отслужить литургию в день Богоявления, пишет в «Журнале» за 1862 г.: «Для праздника отслужил я вечерню и утреню и, прочитавши правило, хотел отслужить Литургию, но мороз был так жесток, что совершенно невозможно было литургисать в холодной церкви, и потому совершил только освящение воды в церкви, и то с большим трудом, так что занемог от простуды»{485}.

Другим бедствием были различные эпидемии среди местных жителей. Тот же о. Николай в 1862 г. сообщал о подобной напасти. «В сентябре начальник Горной Экспедиции компании писал мне, что где-то на юге между колошами в английских владениях появилась натуральная оспа, и просил привить оспу, кому она еще не была привита. Я велел дьячку обойти недальние селения для прививки оспы. Он почти весь октябрь проходил, был в 4 селениях, привил оспу всем — большим и малым, кому нужно было. В первых числах ноября пришли кенайцы из дальнего селения Скиляхи и, услышав об угрожающей эпидемии, убедительно просили меня послать в их селение прививать оспу. Хотя дьячку и очень трудно идти пешком без дороги в такую даль — за 150 верст, да и расход немалый на уплату и прокормление проводников в оба конца — вперед и взад, но делать нечего, надобно было уважить просьбу кенайцев. 12 ноября с благословением Божиим пошел дьячок в дальний путь, привил оспу в двух селениях ста человекам с лишком, 3 декабря возвратился, едва дошел, устал до изнеможения; погода была ненастная — то сырая, то морозная с метелью»{486}.

Однако миссионеры продолжали самоотверженно трудиться на вверенных им землях, духовно окормляя местных жителей. Главное, что было необходимо для христианизации аборигенов, — это проповедь слова Божия. И лишь после того, как местные жители принимали крещение и воцерковление, можно было приступать к [146] совершению богослужений. В Журнале иеромонаха Илариона за 1861 г. читаем: «16 сентября рано утром <...> мы медленно потянулись вверх по реке и к вечеру приплыли в селение Ухагмют. Здесь поутру я отслужил утреню и часы с обедницею, при которых были и некоторые из жителей этого селения; после службы я поговорил с ними о духовных предметах»{487}.

А в записи под 20 сентября, будучи уже в Михайловском редуте, о. Иларион продолжил свой рассказ: «По общему желанию моих спутников я отслужил в часовне Господу Богу благодарственный молебен с водоосвящением; при молебне находились все жители редута, даже дети; потом святою водою окропил я все жилища редутские»{488}.

Совершение литургии является главным элементом в круге православных богослужений; накануне вечером, по церковному уставу, полагается всенощная. В дневнике о. Илариона (июнь 1862 г.) сообщается о визите в селение Келеджичигат, где местные жители ожидали его приезда. «7-го числа совершал богослужение, за которым предлагал поучение, пред вечером исповедовал, а 8-го числа за литургиею, совершавшеюся на открытом месте, приобщил св. Таин; после литургии поучал их, как надобно вести себя после причащения и вообще как следует жить христианам. Все они остались очень довольны тем, что им привелось поговеть; иные из них уже много лет не приобщались. После службы поставили крест на том месте, где устроен был престол, и огородили его»{489}.

Следует отметить что многие аборигены принимали крещение добровольно и сознательно. О. Иларион пишет об одном таком типичном эпизоде: «По временам приходили из дальних селений туземцы для покупки каких-нибудь вещей; я всегда говорил с ними о предметах веры; они слушали со вниманием, некрещеные изъявляли желание креститься, и я крестил с ноября 1861 по май 1862 года 4 туземцев, 1 женщину и 10 детей, которых родители иногда нарочно приводили или приносили из ближних селений для крещения»{490}.

Что же касается крещеных аборигенов, то они сами стремились присутствовать на богослужениях, совершавшихся разъездными священниками. «4 июня к вечеру дошли мы до селения Келеджичигат, в котором ожидали нас 25 человек обоего пола из кускоквимцев, ингиликов и кольчан, — продолжает о. Иларион, — Все они крещеные; они раньше узнали, что я поплыву вверх по Кускоквиму, и из разных мест приехали в это селение для того, чтобы поговеть и приобщиться св. Таин»{491}. [147]

Сердца местных жителей были открыты к евангельской проповеди, и православные миссионеры неустанно воцерковляли желавших приобщиться к Православию. «Приведу здесь один пример их общей набожности, — пишет о. Иларион. — Один молодой некрещеный кольчанин лет 25, возвратившись домой с тундры, на которой промышлял оленей, как только узнал, что многие спустились на устье Хулитнака как для разторжки, так и для говения, а иные для крещения, тотчас собрался в путь с намерением креститься, плыл на лодочке трое суток безостановочно день и ночь, и когда приплыл к нашему стану и узнал, что он еще не опоздал, то чрезвычайно рад был»{492}.

Однако не следует полагать, что в своей деятельности православные миссионеры никогда не сталкивались с упорством аборигенов, не желавших расставаться с языческими верованиями. Так, по сообщению о. Илариона, мужчины, как правило, охотнее принимали крещение, в то время как женщины иногда «отказывались от крещения под разными предлогами, а главное, потому, что они сильно привязаны к шаманству, от которого никак не хотят отстать»{493}. Так что приходилось обращаться с увещеваниями и к шаманам; в записках игумена Николая как раз сообщается о таком случае: «Два дня служил для говевших, пожурил одного шамана, который тихонько все еще иногда шаманит, обманывает и поддерживает суеверие. При всех туземцах я пригрозил поставить его на поклоны, если он еще будет шаманить. Поклоны для них составляют чувствительное наказание. Народ дикий, не подчинен никакой власти, никого не боится, не знает никаких штрафов, пользуясь неограниченной свободою, что хочет, то и делает; и вдруг заставить его класть поклоны — это несносно для самолюбия, тщеславия, гордости, сильно развитых почти во всех дикарях. А противиться мне они не смеют, по крайней мере не было еще примера непослушания; я у них слыву выше обыкновенного человека»{494}.

Это свидетельство «рядового» священника, а если речь шла о визите архиерея, то о таком событии аборигены помнили и говорили долгие годы. Об этом пишет игумен Николай; в его записках сообщалось о посещении Николаевского редута викарием Камчатской епархии. Осенью 1864 г. сюда прибыл епископ Петр: «18 августа к вечеру пришел к нам пароход, на котором приплыл Преосвященный. 19-го числа он посетил нашу церковь и мою квартиру. Когда кенайцы узнали, что Преосвященный будет служить в нашей церкви 23-го числа, то дали повестку об этом во все ближние селения, и к [148] дню службы кто пешком пришел, и на байдарках по заливу приплыли очень многие и с детьми»{495}.

«В день службы не могли все вмещаться в церкви, многие стояли на паперти и около церкви у всех окон. Все смотрели на обряды богослужения с напряженным вниманием, за этою Литургиею приобщали всех своих малых детей. После обедни все до одного подходили на благословение к Преосвященному. После службы сколько у них было говора! Друг другу повторяли виденное с особенным удовольствием: кто как был облачен, кто как действовал. Например, как диакон (которого они еще не видывали) выходил из алтаря на амвон, говорил ектений или пел и т. п. Все это было им в диковинку, все остались очень довольны. На другой день пароход ушел в море, разошлись и кенайцы, и у нас в редуте наступала тишина, однообразие в течение дел»{496}.

В записках просветителей часто упоминается о добровольном приобщении к Православию местных жителей. Вот еще одна запись такого рода. «После обеда почти до вечера я занимался беседою с некрещеными туземцами, — сообщал о. Иларион в 1863 г. — 30-го июня по их желанию окрестил 12 мужчин и 3 женщины. Поучив их еще после крещения, мы отправились дальше. По пути заходили в селение Икаливигмют. Тут во время моей беседы с туземцами оказалось, что они все крещеные, а только дети их от 6 до 14 лет оставались некрещеными. Предложение мое крестить их туземцы приняли с удовольствием, и я окрестил 7 мальчиков, 4 девочки и 1 женщину»{497}.

Личный пример, сила убеждения, — это те факторы, которые способствовали успеху православных миссионеров. Однако сами они скромно умалчивали о своих заслугах и на первый план выдвигали сопутствующие обстоятельства. 19 июня 1863 г. о. Иларион записал: «После богослужения приплыли еще 35 человек койюкакцев обоего пола также для крещения. Из крещеных некоторые отправились по домам, а иные остались, пришли к вечернему богослужению, молились очень усердно, смотря на русских, старались правильно изображать на себе крестное знамение и друг друга учили этому, и готовящиеся к крещению тут же стояли»{498}. Таким образом, пример русских православных христиан также помогал миссионерам убеждать аборигенов приобщаться к Церкви.

Вот еще несколько строк, повествующих об этом. В 1864 г., в праздник Св. Пасхи, — пишет о. Иларион, — все жители селения — и [149] русские, и аборигены «собрались в церковную палатку к богослужению. Приятно было видеть, как новокрещенные, соревнуясь с русскими в духовном торжестве, с радостными лицами молились и вместе наблюдали за каждым движением русских в отношении религиозных обрядов, как-то: правильного изображения на себе крестного знамения, целования св. Креста, Евангелия, икон и проч.»{499}.

Подводя итог сказанному, приведем слова игумена Николая, записанные им в 1863 г. «При поступлении моем на службу в Кенай везде была страшная дичь, жалкое невежество, мрачное суеверие, а теперь во всех ближних и дальних селениях кенайских, где только возможно было мне бывать, все уже окрещены, знают и почитают истинного Бога, больше мягкости в характере, остается только уяснять им небесные истины и утверждать во правилах христианской жизни»{500}.

Неустанные труды русских миссионеров привели к тому, что все алеуты были крещены, чему, несомненно, способствовало и развитие среди них грамотности. Затем в Православие постепенно были обращены и племена, жившие вблизи Нушагакского прихода (агле-мюты, угаленцы), а также кенайцы. Наиболее трудным оказалось обратить в Православие колошей (тлинкитов){501}, хотя для них в Ново-Архангельске была построена специальная «колошинская» церковь, которая была приписана к собору Св. Михаила. «В Ново-Архангельске обращением и крещением колош занимается соборный священник, который в каждое воскресенье совершает богослужение в церкви, построенной собственно для колош, — сообщал в 1863 г. о. Иларион. — За богослужением вместо поучения читает по одной и по две главы из Евангелия от Св. Матфея, переведенного на колошенский язык. По окончании службы в простой беседе через толмача объясняет колошам разные христианские истины, иногда ходит в их селение для поучения; только в селении трудно поучать их поодиночке, а в одну барабару невозможно многих созвать для поучения по их необузданному своеволию, по которому не хотят подчиняться ничьей воле ни в каких случаях»{502}.

Тот же квихпакский миссионер с горечью повествует о тех причинах, которые препятствовали успешной христианизации этого индейского племени: «Особенно ситхинские колоши очень испорчены [150] и в деле обращения в христианскую веру стараются поживиться чем-нибудь: при изъявлении согласия креститься договариваются с миссионером, чтобы он нашел богатых восприемников, которые должны дать рубашку и другие вещи, а женщинам кроме рубашки платье, платок, после крещения угостить их и после еще по временам угощать»{503}.

Всего по ведомости 1860 г. в Русской Америке насчитывалось 12 007 христиан, из них русских 784 (576 мужчин и 208 женщин), креолов 1676 (соответственно 853 и 823), алеутов 4391, кускоквиг-мютов — 1395 и т. д. {504}

6. Переходный период (1867-1870)

6/18 октября 1867 г. в столице Русской Америки, согласно договору об уступке Россией Аляски Соединенным Штатам Америки, при залпах русской береговой батареи и американской судовой артиллерии, был спущен триколор РАК и взвился звездно-полосатый флаг США.

Русское духовенство, жившее в Ново-Архангельске, было свидетелем этого исторического события. «Стоящий за Барановской горкой крейсерок начал спускать свой флаг. Со стремнинною быстротою сбежал также и флаг над комендантским домом <...> Один только восьмиконечный крест Архангелова храма отчетливо вырисовывался в своей царственной выси над городом, предгорьем и взморьем, — пишет иеромонах Антоний. — Подходя к Миссии, я услыхал, как дети — иннокентьевские приютяне пели вечернюю песнь Софрония Иерусалимского Свету Тихому («Свете тихий» — авт.), милостиво еще охраняющему на далечайшем отоке тихого моря великое знамя нашего Православия»{505}.

После 1867 г. уступленная Россией США часть Северо-Американского материка получила статус «территория Аляска». При этом Русская православная церковь сохраняла за собой право продолжать там свою деятельность. По настоянию архиепископа Иннокентия, во второй статье «Договора об уступке Российских северо-американских колоний» говорилось: «Храмы, воздвигнутые Российским правительством на уступленной территории, остаются собственностью членов Православной Церкви, проживающих на этой территории и принадлежащих к этой Церкви»{506}. Вместе с тем, по решению [151] Св. Синода, на содержание Аляскинской епархии ежегодно отчислялся один процент от суммы, полученной от продажи Аляски (7 200 000 долларов), т. е. 72 000 долларов. Эта сумма и была финансовым базисом существования русской православной церкви в Америке в дальнейшем{507}.

После 1867 г. православные на Аляске и в Калифорнии объединялись вокруг своих храмов. Церковные общины, приходы сплачивали русских, креолов, алеутов и индейцев. Благодаря этому уклад жизни на Аляске, особенно быт потомков первых русских поселенцев Нового Света изменялся мало и индеец, повторяющий молитву на церковно-славянском языке, не редкостью был на Аляске не только в конце XIX, но и в XX в. Особой приверженностью к русским обычаям и верованиям отличались аляскинские креолы. Из их среды вышло много священников, диаконов, церковнослужителей.

До 1867 г. епископ Ново-Архангельский состоял в подчинении Камчатской епархии. Резиденция архиепископа Камчатского, Курильского и Алеутского Иннокентия находилась в г. Благовещенске на Амуре. В 1868 г. владыка Иннокентий стал митрополитом Московским и Коломенским и пребывал на этой кафедре вплоть до своей кончины в 1879 г. (В 1977 г. по прошению Св. Синода православной церкви в Америке он был канонизирован Св. Синодом русской православной церкви){508}.

В 1867 г. последний правитель Русской Америки, капитан 1-го ранга, князь Д. П. Максутов, сдал дела американскому генералу Дэвису{509}. Однако наряду с упраздненной светской властью, в русских селениях имелась еще власть духовная. На окраине Ново-Архангельска, на берегу Тихого океана, в двухэтажном деревянном доме находилась резиденция епископа Ново-Архангельского Павла. (В год передачи Аляски он прибыл сюда для управления Камчатско-Алеутской епархией). Тут же помещалось духовное правление и жил благочинный американских церквей и миссий, протоиерей о. Павел Кедроливанский, два священника и причт. «Положение духовной миссии было еще более затруднительнее, чем светской власти, — отмечал один из очевидцев «переходного периода». — Средства миссии были незначительными, и хотя алеуты все номинально были православные и религиозные, но в сущности столь неразвиты, бедны, дики, разбросаны незначительными селениями по островам обширной территории, что продолжать миссию распространения Православия на алеутских островах стало невозможным»{510}. [152]

Так что прибывший на Аляску в 1867 г. епископ Павел должен был возвратиться обратно в Сибирь, а духовенство перенесло свой центр духовной деятельности в Сан-Франциско(Калифорния), где последний из благочинных русских колоний, о. Павел Кедроливанский трагически погиб. Его нашли на улице с проломленной головой... {511}.

Важным свидетельством о положении Православия в утраченных землях являются записки С. Н. Буйницкого, который летом 1870 г. по поручению секретаря казначейства Соединенных Штатов посетил Уналашку, а также о-ва св. Павла и св. Георгия. К тому времени население насчитывало 600 человек на Уналашке, 240 на о-ве св. Павла и 125 на о-ве св. Георгия. «Все взрослые, как креолы, так и алеуты, хорошо говорят по-русски, многие читают церковную грамоту весьма удовлетворительно, а некоторые сведущи также и в гражданской грамоте, — писал С. Н. Буйницкий. — По свидетельству уналашкинского священника (из алеутов) отца Иннокентия Шаишникова, к приходу которого принадлежат и жители островов св. Павла и св. Георгия, прихожане его искренне привязаны к Православию и усердно посещают храм Божий. В справедливости сего я имел случай убедиться личным наблюдением на о. св. Георгия, где я пробыл, по обязанностям службы, с лишком три месяца. Каждое воскресенье и каждый праздник все население от мала до велика отправляется в церковь, где, за неимением священника, пономарь, с участием весьма изрядного клира из алеутов и креолов, одаренных приятным голосом и верным слухом, исполняет все те отделы литургии, исполнение которых не предоставлено исключительно иерею. Во всякий бараборе (избе) находятся святые иконы, и ни один алеут, по входе, не сядет, не совершив предварительно крестного знамения и поклонения иконам. В ежедневных моих сношениях с жителями о-ва св. Георгия, я вполне убедился, что православное образование имело самое лучшее влияние на их нравственное развитие и сделало их истинными христианами — людьми кроткими, добродушными и милосердными. Православие — такой след русской цивилизации на Алеутском архипелаге, которым справедливо может гордиться русская национальность»{512}.

В 1870 г. была учреждена отдельная епархия Алеутских островов и Аляски, включившая в себя все православные приходы на территории Америки, и в истории православия в США была открыта новая страница.

 

Примечания к тому III

{354}Историческая справка о первом русско-американском епископе Преосвященном Кадьякском Иоасафе и сохранившееся письмо его к ректору Ярославской семинарии Иерониму Понятовскому // АПВ. — 1912. — № 8. — С. 150–153.
{355}Львов А. Краткие исторические сведения об учреждении в Северной Америке Православной миссии, об основании Кадьякской епархии и о деятельности там первых миссионеров // Церковные ведомости. — 1894. — № 38. — С. 1320–1321.
{356}Григорьев Д., прот. Русская Православная миссия в Северной Америке // Бежин луг. — 1996. — № 4. — С. 108.
{357}Шаламов Т., свящ. Краткое церковно-историческое описание Кадьякского прихода. (По архиву Кадьякской церкви) // АПВ. — 1897–1898. — № 7–11.
{358}Львов А. Указ. соч. — № 39. — С. 1369. По другим, менее достоверным сведениям, Нектарий скончался в сане иеромонаха в Киренском монастыре близ Иркутска в 1814 г. См. Очерк из истории Американской православной духовной миссии. — СПб., 1894. — С. 103.
{359}Очерк из истории Американской православной духовной миссии. — С. 106.
{360}Мамышев В. Н. Американские владения в России // Библиотека для чтения. — Т. 130. — № 2. — 1855. — С. 255.
{361}Тихменев П.А. — Ч. 1. — С. 228.
{362}Жизнь валаамского монаха Германа, американского миссионера // Странник. — 1868. — Январь. — С. 61.
{363}В архиве Кадьякской миссии сохранилось несколько писем монаха Германа к разным лицам и их ответы старцу. См. АПВ. — 1899. — № 17. — С. 467–470; № 18. — С. 492–495.
{364}Жизнь валаамского монаха Германа... — С. 59.
{365}Григорьев Д., прот. Указ. соч. — С. 109.
{366}КИ РАК. — С. 36.
{367}Цит. по: Тихменев П.А. — С. 228.
{368}К. Т. Хлебников вернулся в Петербург в 1833 г.; с 1835 г. он стал одним из директоров Главного правления Российско-Американской компании. В 1837 г. Хлебников был избран членом-корреспондентом Петербургской Академии наук. См. Хлебников К. Т. 1979. — С. 5.
{369}Гордин A. M., Гордин М. А. Путешествие в пушкинский Петербург. — Л., 1983. — С. 87.
{370}Вильямс Ч. Записки о Петре Великом. — СПб., 1835. — С. 227.
{371}Хлебников К. Т. — С. 34–35.
{372}Путешествие Г. П. Корнея к северо-западным берегам Америки и в Китай в 1813–1818 гг. // Северный архив. — 1822. — Ч. 4. — С. 71.
{373}Из «Иннокентьевского» архива: 1) Дело о назначении священника Иоанна Вениаминова в Америку на о-в Уналашку (С. 377–381); 2) Первое 8-месячное пребывание в Ситхе о. Вениаминова (октябрь 1823 до июля 1824 г.) // АПВ. — 1901. — № 18. Сообщил епископ Тихон.
{374}Хлебников К. Т. 1985. — С. 14.
{375}В целом ряде статей, посвященных деятельности этого выдающегося миссионера, приводится неверная дата его рождения — 11 сентября. По уточненным сведениям, о. Иоанн родился именно 26 августа 1797 г. — в день памяти мчч. Адриана и Наталии. Странник. — 1868. — Февраль. — С. 49.
{376}Подробнее см. Сведения о жизни Высокопреосвященнейшего Иннокентия, митрополита Московского // Странник. — 1868. — Февраль. — Отд. IV. Хроника. — С. 46–47.
{377}Григорьев Д., прот. Апостол Аляски. Митрополит Иннокентий (Вениаминов) // Бежин луг. — 1996. — № 1(14). — С. 148.
{378}Хлебников К. Т. — С. 116.
{379}Вениаминов И. Е., прот. Записки об островах Уналашкинского отдела. Ч. I-III. — СПб. 1840.
{380}Вениаминов И. Е., прот. Указ. соч. — С. 174. См. также: Кедровский Александр, свящ. Историко-статистическое описание Уналашкинского Вознесенского прихода // АПВ. — 1896. — № 20. — С. 418–420; № 21. — С. 439–442; № 22. — С. 465–466; № 23. — С. 494–496.
{381}Тихменев П.А. — С. 301.
{382}Там же.
{383}Там же. — С. 303.
{384}Московские университетские известия. — 1868. — № 5. Цит. по: Барсуков И. П. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. — М, 1883. — С. 45.
{385}МИРЗ. — Вып. 4. — 1861. — С. 171. 1
{386}Григорьев Д., прот. Указ. соч. — С. 149.
{387}Вениаминов И., прот. Записки об островах Уналашкинского отдела. — Ч. I. — С. 292. Примечание.
{388}Григорьев Д., прот. Указ. соч. — С. 148.
{389}Вениаминов И., прот. Указ. соч. — С. 282, 289.
{390}Там же. — С. 151.
{391}Тихменев П.А. — С. 304. См. также: Модестов В., свящ. Церковно-историческое описание Нушагакской миссии, Алеутской епархии // АПВ. — 1896. — № 14. — С. 287–288; № 15. — С. 303–305.
{392}Григорьев Д., прот. Указ. соч. — С. 150.
{393}Там же.
{394}Марков С. Н. Летопись Аляски. — М., 1948. — С. 84.
{395}Там же. — С. 119.
{396}«Под именем креолов в наших колониях разумеют детей, рожденных от европейца и туземки», — уточняет В. С. Завойко (С. 102, примеч.).
{397}Впечатления моряка. Сочинение лейтенанта В. З. — Ч. I. — СПб., 1840. — С. 102–103.
{398}Там же. — С. 109.
{399}Из записок капитана Эдварда Белчера во время плавания на корабле «Сулфур» (1836–1842) // МИРЗ. — Ч. 4. — С. 203–204.
{400}Вениаминов И., свящ. Мифологические предания и суеверия колошей, обитающих на северо-западном берегу Америки // Сын Отечества. — 1839. — Т. П. — Отд. 3.
{401}Цит. по: Барсуков И. П. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. — С. 87.
{402}Григорьев Д., прот. Указ. соч. — С. 150.
{403}Н. Вениаминов — К. Т. Хлебникову, 25 апреля 1836 г. // РА. — С. 188. {404} Сведения о жизни Высокопреосвященнейшего Иннокентия, митрополита Московского // Странник. — 1868. — Февраль. — Отд. IV. — С. 56.
{405}Впечатления моряка. Сочинение лейтенанта В. З. — Ч. П. — СПб., 1840. — С. 106–107.
{406}Барсуков И. П. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. — С. 105.
{407}Сушков Н. В. Записки о жизни и времени святителя Филарета, митрополита Московского. — М., 1868. — С. 154.
{408}Два слова в защиту добрых отношений митрополита Филарета к митрополиту Иннокентию // АПВ. — 1901. — № 18. — С. 381–383.
{409}Сушков Н. В. Указ. соч. — С. 155.
{410}Сведения о жизни Высокопреосвященнейшего Иннокентия, митрополита Московского // Странник. — 1868. — Февраль. — Отд. IV. — С. 59.
{411}Вениаминов И., прот. Евангелие от Матфея. На алеутско-лисьевском и русском языках. — М., 1840.
{412}Из записки А.Н. Муравьева о Преосвященном Иннокентии, архиепископе Камчатском. (Сообщил А.В. Муравьев) // Старина и новизна. — Пг., 1915. — Кн. 19. — С. 95.
{413} Сушков Н. В. Указ. соч. — С. 155.
{414}Из записки А.Н. Муравьева... — С. 95–96.
{415}Там же. — С. 96. Далее следует описание обряда пострига.
{416}Из речи архимандрита Иннокентия по наречении его епископом Камчатским, Курильским и Алеутским, говоренная Святейшему Синоду 13 декабря 1840 г. // Странник. — 1868. — Январь. — С. 55.
{417}Из записки А.Н. Муравьева... — С. 97.
{418}Сушков Н. В. Указ. соч. — С. 155.
{419}Сведения о жизни Высокопреосвященнейшего Иннокентия, митрополита Московского // Странник. — 1868. — Февраль. — Отд. IV. — С. 57. См. также: Путешествие преосвященного Иннокентия, епископа Камчатского, Курильского и Алеутского, к месту своего назначения // АПВ. — 1901. — № 18. — С. 374–376.
{420}Мамышев В. Н. Указ. соч. — С. 226.
{421}Письмо митрополиту Филарету (Дроздову) из Ново-Архангельска от 30 апреля 1842 г. // Письма Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского. 1828–1835. (Собрал И. П. Барсуков). — СПб., 1897. — Кн. I. — С. 74.
{422}МИРЗ. — Вып. 4. — С. 225.
{423}Сведения о жизни Высокопреосвященнейшего Иннокентия, митрополита Московского // Странник. — 1868. — Январь. — Отд. IV. — С. 72.
{424}МИРЗ. — Вып. 4. — С. 226–227.
{425}Пешеходная опись части русских владений в Америке, произведенная лейтенантом Л. Загоскиным в 1842, 1843 и 1844 годах. — СПб., 1847. — Ч. I. — С. 11.
{426}Там же. — С. 13.
{427}Путешествия и исследования лейтенанта Лаврентия Загоскина в Русской Америке в 1842–1844 гг. — М., 1956. — С. 372.
{428}Там же.
{429}Пешеходная опись... — Ч. I. — С. 29, 36.
{430}Там же. — С. 89.
{431}Там же. — С. 40, 78. См. также: Орлов И., свящ. Кускоквимская Православная миссия (Историко-статистические сведения) // АПВ. — 1898. — № 24. — С. 685–686.
{432}Сведения о жизни Высокопреосвященнейшего Иннокентия, митрополита Московского // Странник. — 1868. — Январь. — Отд. IV. — С. 57.
{433}Об этих миссиях см.: Барсуков И. П. Иннокентий, митрополит Московский. — М., 1883. — С. 278–281, 304–309, 313–317, 331–334. См. также: Извлечения из Писем Преосвященнейшего Иннокентия, архиепископа Камчатского, к Высокопреосвященнейшему Филарету, митрополиту Московскому. 1842–1853 // Памятник трудов православных благовестников русских с 1793 до 1853 года. — М., 1857. — С. 243–296.
{434}Тихменев П.А. — Ч. 2. — С. 255.
{435}Извлечение из дневника квихпакского миссионера, протоиерея Иакова Нецветова. Год 1853. Путешествие из Икогмюта в Колмаковский редут // Памятник трудов православных благовестников... — С. 356–368; см. также Письмо Преосвященного Иннокентия, архиепископа Камчатского, к митрополиту Московскому от 31 июля 1851 г. // Памятник трудов... — С. 348–355.
{436}Тихменев П.А. — Ч. 2. — С. 258, 260.
{437}Бортновский И., свящ. Кенайская миссия (Историко-статистическое описание) // АПВ. — 1898. — № 18. — С. 529–533; № 19. — С. 558–559.
{438}Тихменев П.А. — С. 260.
{439}АПВ. — 1898. — № 19. — С. 530.
{440}Мамышев В. Н. Указ. соч. — С. 255.
{441}Кашеваров Николай, свящ. Афогнакская Рождество-Богородичная церковь (Историко-статистическое описание) // АПВ. — 1898. — № 17. — С. 509.
{442}Антоний, иеромонах. Архангело-Михайловский православный собор в Ситхе // АПВ. — 1899. — № 10. — С. 277–286; № 11. — С. 296–305.
{443}Тихменев П.А. — Ч. 2. — С. 268.
{444}Григорьев Д., прот. Указ. соч. — С. 153. См. также Из отчета обер-прокурора Свят. Синода за 1852 год; раздел: Распространение православной веры в Иркутской и Камчатской епархиях // Памятник трудов православных благовестников... — С. 325–326; см. также Корчинский Иаков, свящ. Квихпакская Крестовоздвиженская миссия на реке Юконе // АПВ. — 1899. — № 13. — С. 359–362.
{445}Иванов А. Православие в Америке // Журнал Московской патриархии. — 1955. — № 1. — С. 51.
{446}Перепечатана в: Памятник трудов православных благовестников... — С. 200–242.
{447}Марков С. Юконский ворон. — М., 1977. — С. 318.
{448}Вениаминов И., свящ. Алеутский букварь. — М., 1836; Вениаминов И., свящ. Способности и браки алеутов // Журнал МВД. — 1840. — № 5. — С. 36 и др.; Вениаминов И., свящ. Опыт грамматики алеутско-лисьевского языка. — СПб., 1846.
{449}Марков А. Русские на Восточном океане. — М, 1849. — С. 59.
{450}Цит. по: Тихменев П.А. — Ч. 2. — С. 271.
{451}Там же. — С. 254.
{452}Из путевого журнала Кадьякского Священника Петра Литвицкого // ХЧ. — 1845. — 4. 1. — С. 448.
{453}Из журнала Атхинского Священника Иакова Нецветова (1842 г.) // ХЧ. — 1845. — Ч. I. — С. 465–470.
{454}Из журнала Атхинского Священника Григория Головина (1842 г.) // ХЧ. — 1845. — Ч. I. — С. 470–479.
{455}Барсуков И. П. Указ. соч. — С. 223–224.
{456}Марков А. Русские на Восточном океане. — С. 49.
{457}Сушков Н. В. Указ. соч. — С. 155–156.
{458}Деливрон А.К. Корвет «Калевала». Воспоминания старого моряка. — СПб., 1909. — С. 44.
{459}Там же.
{460}Ф. П. Прошлое Православной миссии в Аляске // АПВ. — 1904. — № 2. — С. 28.
{461}Тихменев П.А. — Ч. 1. — С. 274.
{462}Православное обозрение. — 1867. — Июнь. — Отд. VIII. — С. 95–96.
{463}Письма Высокопреосвященного Иннокентия, епископа Алеутского, к О. Иннокентию Шаяшникову, бывшему с 1848 по 1883 г. священником на Уналашке // АПВ. — 1900. — № 1. — С. 11–16 (письма 1849–1853 гг.); № 2. — С. 33–36 (письма 1858–1864 гг.).
{464}Наставление Высокопреосвященного Иннокентия, бывшего архиепископа Камчатского, Курильского и Алеутского, нушагакскому миссионеру иеромонаху Феофилу // АПВ. — 1899. — № 20. — С. 534–543; № 21. — С. 564–574.
{465}Сведения о миссионерских действиях нушагакского миссионера в 1862 и 1863 гг. // РА. — С. 247.
{466}Из Журнала нушагакского миссионера иеромонаха Феофила за 1864 г. // Там же. — С. 253.
{467}Там же.
{468}Федорова С. Г. — С. 237.
{469}Тихменев П.А. — Ч. 2. — С. 269.
{470}Там же. — Ч. 1. — С. 297.
{471}Баскаков Э. Г. и др. Документы Российско-Американской компании в Национальном архиве США // История СССР. — 1963. — № 5. — С. 215.
{472}Цит. по: Федорова С. Г. — С. 239.
{473}Миссионерские известия (Из письма преосвященного Петра, епископа Ново-Архангельского) // Странник. — 1861. — Январь. Отд. IV. Хроника. — С. 17.
{474}Там же. — С. 18.
{475}Там же.
{476}Там же. С. 19.
{477}Там же.
{478}Там же.
{479}Там же. — С. 20.
{480}Воспоминания о путешествии из Кронштадта в Ново-Архангельск Д. И. Недельковича. Цит. по: Федорова С. Г. — С. 239.
{481}Иларион Иеромонах. Из журнала миссионера на реке Кускоквиме (1861–1862) // Православное обозрение. — 1867. — Июль. — С. 219–241. Переиздано в: РА. — С. 203–211. См. там же, Из Журнала иеромонаха Илариона за 1863–1864 гг. (С. 211–229).
{482}Игумен Николай. Из Журнала кенайского миссионера // Православное обозрение. — 1867. — Сентябрь. — Отд. 2. — С. 1–10. Переиздано в: РА. — С. 229–234. См. там же, Из Журнала кенайского миссионера игумена Николая... за 1863–1864 гг. (С. 234–245).
{483}Из Журнала квихпакского миссионера иеромонаха Илариона за 1863 г. //РА. — С. 211.
{484}Там же. — С. 212.
{485}Из Журнала кенайского миссионера игумена Николая. Николаевский редут. 1862 г. // РА. — С. 229.
{486}Там же. — С. 232–233.
{487}Из Журнала иеромонаха Илариона, миссионера на реке Кускоквим (1861–1862) // Там же. — С. 204.
{488}Там же.
{489}Там же. — С. 207.
{490}Там же. — С. 205–206.
{491}Там же. — С. 206.
{492}Там же. — С. 208.
{493}Там же. — С. 209.
{494}Из Журнала кенайского миссионера игумена Николая... за 1863 г. // РА. — С. 235–236.
{495}Из Журнала кенайского миссионера игумена Николая за 1864 г... // Там же. — С. 243.
{496}Там же.
{497}Из Журнала квихпакского миссионера иеромонаха Илариона за 1863 г. // Там же. — С. 216.
{498}Там же. — С. 214.
{499}Из Журнала квихпакского миссионера иеромонаха Илариона... за 1864 г. // РА. — С. 223.
{500}Из Журнала кенайского миссионера игумена Николая... за 1863 г. // Там же. — С. 235.
{501}Анатолий, архимандрит. Древняя религия Тлинхита. Характер древней религии аляскинских индиан // АПВ. — 1900. — №№ 2, 3, 6; 1901. — №№ 5, 6; 1902. — №№ 7–9.
{502}Из Журнала квихпакского миссионера иеромонаха Илариона за 1863 г. // РА. — С. 220–221.
{503}Там же. — С. 221.
{504}Федорова С. Г. — С. 240.
{505}Антоний, иеромонах. Из воспоминаний и впечатлений // АПВ. — 1899. — № 19. — С. 512.
{506}ПСЗРИ. — Собр. 2. — Т. 42. — № 44518. — С. 421–424.
{507}Иванов А. Православие в Америке // Журнал Московской Патриархии. — 1955. — № 1. — С. 51.
{508}Журнал Московской Патриархии. — 1977. — № 12. — С. 3.
{509}Вавилов М.И. Последние дни в Русской Америке, 1867–1868 гг. Из записок очевидца // Русская старина. — 1886. — Т. 50. — № 6. — С. 595. {510}Там же. — С. 598.
{511}Там же.
{512}Цит. по: Барсуков И. П. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. — С. 713.

 
© 2008 | Joomla 1.5 Templates by vonfio.de